Любовь как улика
Шрифт:
– Ты хотел сказать подруги? – улыбнулась Мирослава.
Он кивнул.
– Не знаю, Морис, может быть, их связывают вопросы бизнеса… Кстати! – воскликнула она. – Ты не поверишь, но на место преступления выезжал Наполеонов.
– Почему же я должен не поверить? – пожал он плечами.
– Потому что по графику он не должен был дежурить в этот день, вернее ночь.
– Вам что, ещё и график дежурств Наполеонова известен?
– Представь себе!
– Так наш доблестный следователь у вас под колпаком? – Морис лукаво прищурил правый глаз.
– Выходит, что под колпаком, – в тон ему ответила Мирослава.
Трубку сняла его мать Софья Марковна Наполеонова.
– Алло, – произнесла она.
– Здравствуйте, Софья Марковна! Это Мирослава.
– Да, Славочка, я узнала тебя. Здравствуй!
– А Шура дома?
– Дома… – не очень охотно ответила Наполеонова.
– Спит? – догадалась Мирослава.
– Да, он две последние ночи был на дежурстве.
– Понятно.
– А тебе он нужен срочно? Разбудить?
– Нет, нет! – быстро проговорила Мирослава. – Ни в коем случае. Просто, когда он проснётся, скажите, что я звонила и просила его перезвонить мне.
– Обязательно передам, – облегчённо вздохнула Наполеонова.
– Спасибо вам, Софья Марковна.
– Не за что, Славочка.
– Шура отсыпается, – догадался Морис.
– Ага.
– А что вы хотели у него спросить?
– Если бы он описал мне место преступления, каким оно было на момент прибытия группы, было бы совсем не плохо.
– Но, как я понимаю, дело это будет вести не Шура.
– Скорее всего. Вот заодно и выясним, кому передадут его.
– Это важно?
– Не так чтобы. Но всё-таки, – отозвалась она неопределённо.
Ариадна Борисовна Незвецкая была довольна тем, что детективное агентство, которое ей настоятельно рекомендовала Карина Викторовна, согласилось заняться расследованием убийства её отца. После подписания договора с агентством у неё появилась внутренняя уверенность, что убийца отца будет найден и не сможет уйти от наказания. Полиции она доверяла слабо. На её памяти было несколько насильственных смертей предпринимателей, убийц которых так и не нашли. Её отец не был предпринимателем, и, следовательно, мотив убийства лежал в другой плоскости. В какой именно, она не имела ни малейшего представления. Она вообще не могла даже гипотетически предположить, за что можно было убить её отца. Денег у него особых никогда не водилось. С коллегами отец не ссорился. Студенты на него вроде бы тоже не жаловались, даже те, кого он заваливал на экзаменах. Работу свою отец любил и своих «оболтусов», как он называл своих подопечных, тоже, считая их частью своей трудовой деятельности. Поэтому отсеивал только уж совсем откровенных лентяев и тупиц. За всех остальных боролся. Поставив неуд, помогал освоить упущенные знания, не требуя оплаты дополнительно потраченного на студента свободного времени.
Был у отца один грех. Он любил молодых красивых женщин и нередко у него случались романы на стороне. К счастью, отец никогда не волочился за замужними дамами, поэтому ни у одного ревнивца не было повода стукнуть его железным прутом по голове. Была ли у отца теперь вообще возлюбленная, Ариадна Борисовна не знала. Она считала, что ему должно было бы хватать его молодой жены. У Кати, с точки зрения Незвецкой, практически не было недостатков. Она была стройна, хороша собой, умна и
Хотя мать Ариадны Борисовны, Ирма Иннокентьевна Тактолызина – первая жена Бориса Аввакумовича Гусарова – вовсе не считала покладистый характер преимуществом, помогающим женщине как в личной жизни, так и в профессиональной деятельности. Она откровенно высмеивала мнение дочери о Екатерине и говорила:
– Запомни, Ариадночка, на обладателей покладистого характера все кладут при первом же удобном случае.
– Мама, ты преувеличиваешь, – отмахивалась от неё дочь.
– Ничуть! Впрочем, твоему отцу, конечно, удобно иметь такую доверчивую дурочку, как Катя.
– Во-первых, Катя не дурочка, – горячилась Ариадна, а во-вторых, я вообще не понимаю, за что ты её так не любишь!
– Оперируя твоими понятиями, – отвечала мать, – во-первых, я не обязана любить жену твоего отца, а во-вторых, я не испытываю к ней ни любви, ни ненависти. Просто констатирую факты.
– Мама! Перестань заводиться! А то я подумаю, что ты до сих пор любишь отца. И ревнуешь его к Кате!
Ирма Иннокентьевна заливалась весёлым хрипловатым смехом и махала на дочь руками:
– Ну и выдумщица ты, Ариадна! Я ревную твоего отца?! Нет, не смеши меня!
Ариадна Борисовна и сама знала, что мать её по-настоящему крепко и искренне любит только своего второго мужа. А почему она цепляется к Кате, дочери было непонятно. Сама Ариадна Борисовна была с раннего детства очень близка с отцом, что не мешало ей иметь хорошие отношения и с отчимом. Именно отчиму она была обязана своим нынешним материальным положением. Нет, Георгий Степанович не давал ей денег на развитие бизнеса. Но именно он научил её, как начать и правильно вести дело, не впадая в крайности.
Профессиональный экономист, долгое время проработавший на крупнейшем в городе комбинате, он прошёл карьерную лестницу с низу до верху. А когда появилась возможность, организовал своё дело. Ариадна проработала в компании отчима несколько лет, прежде чем решила создать свой бизнес. Отчим ей не только не препятствовал, но и всячески помогал дельными советами. Денег не предлагал. Но Ариадна знала, что стоит только попросить, и Георгий Степанович выдаст ей требуемую сумму. Однако она хотела, чтобы родители, все трое, гордились ею, и поэтому её девизом было – «Я сама». И всё-таки именно советы отчима помогли ей не наделать ошибок на первых порах. Муж помощником в бизнесе ей быть не мог. Да она и не ожидала от него поддержки в этом вопросе. Ариадне Борисовне было достаточно того, что они любят друг друга.
В первый раз своего супруга она увидела в картинном салоне, где проходила тогда выставка молодых, подававших надежду художников. Среди них был и Илья Маратович Незвецкий. Ариадна сразу же выделила его работы. Было в них что-то такое возвышенное и одновременно очеловеченное, что трогало до глубины души. Особенно ей понравилось небольшое полотно «Ледоход на реке». На полотне была изображена гладь реки, которая уже почти очистилась ото льда. И лишь одна небольшая льдина как бы затерялась на открытой воде. Она казалась такой беззащитной перед неминуемым таянием, что у Ариадны защемило сердце. Она так прониклась, что не заметила, как к ней подошёл молодой мужчина, и невольно вздрогнула, когда он спросил приятным голосом с едва уловимой хрипотцой: