Любовь как в сказке (сборник)
Шрифт:
— Ладно, давайте по порядку, — решила Марина и начала читать.
Каждый из ответов встречался веселым визгом и комментариями девочек, которые «примеривали» на себя приметы идеала.
— Надо же, Акулову рыжие нравятся! И с голубыми глазами! Это же как раз про меня, вы так не считаете? — «Птичка» Оксана рассматривала в зеркале свою бритую почти наголо голову. — Знала бы, так не стриглась бы. А то он и не разглядит, что я рыжая.
— А как вы думаете, я русая или каштановая? — интересовалась кудрявая Надя. — По-моему, все-таки каштановая. Симонову
— А мне вы что, Килиянчука оставили? — возмутилась Оля. — Тоже мне, подруги, называется!
— И Зуева, — напомнила Марина.
— Нет, это Ленкин кадр. Он там такие размеры указал, что я в них утону. Я для него мелковата, так что придется подгребать к Ваньке Килиянчуку. К тому же брюнетки как раз в его вкусе.
Да, это было так. Если ответы остальных парней были расплывчаты и каждой приходилось «подправлять» что-то в себе, чтобы как можно ближе подобраться к идеалу, то в ответах Пети Зуева был изображен именно портрет Лены, и девочки не могли этого не отметить.
— Надо же, ну просто вылитая! — подкалывали они Шувалду. — Как будто сфотографировал. Ну-ка, Марин, зачитай еще раз! Какое там у него любимое женское имя?
— Елена, — повторила Марина. Про себя она не переставала удивляться прозорливости Паши, предсказавшего ей, что все именно так и будет.
— А какой любимый женский рост?
— 178 см.
— О! Ленк, а у тебя сколько?
Лена стояла спиной к девочкам, лицом к окну и теребила штору.
— Сто семьдесят восемь! — ответила она, и дрогнувший голос выдал ее волнение.
— А вес? Что он там про вес написал?
— Семьдесят один с половиной.
— Тебе подходит, Лен?
Девочка молча кивнула.
— А любимые группы? Ага. Земфира и «Крематорий». Ленка! Попробуй сказать, что это не про тебя! Вон у тебя плеер на тумбочке валяется, а там как раз Земфира и «Крематорий»! Девчонки, это же просто мистика какая-то! Астральные тела там разные, звезды говорят и все такое! Ой, девчонки, смотрите! Тут и про то, кто какой размер бюста предпочитает. Во дают!
Девчонки разглядывали выведенные корявыми почерками строчки.
— Тут снова про Ленку! Ну один в один! Мамочки, я сейчас в обморок упаду. Так не бывает!
Лена не участвовала в общем разговоре, хотя и сама была поражена тем, насколько описание Петькиной идеальной девчонки подходило к ней самой. Ей было и приятно, и страшно — вдруг это все розыгрыш, прикол. Хотелось еще и еще раз вслушаться в то, что написал один из самых привлекательных мальчишек, которых она когда-либо встречала. «Но ведь на вокзале он не обратил на меня совершенно никакого внимания! — разговаривала она сама с собой. — Конечно, не обратил, ведь он и не подозревает, что я — тот самый идеал, который изображен в анкете». Как, как же она сможет доказать ему это? Как привлечь его внимание? Его наверняка пол-лагеря окучивать будет, где уж тут пробиться!
— Понимаете,
— Семечка, ты просто гений! — восклицали девчонки. — Такой классный способ! Мы теперь знаем, куда нам целить.
— Смотрите, не промахнитесь! — напутствовала их Марина.
Вот так случилось, что все лавры достались ей, хотя должны были по праву принадлежать Паше — ведь именно он изобрел трюк с анкетой. Он сам придумал вопросы и во время тихого часа пустил тетрадку и ручку среди парней в своей комнате. Ребята изрядно веселились, но под Пашиным чутким руководством обошлось без нецензурностей и пошлостей.
— Все, к чему бы ни прикасалась ручка, должно быть написано так, чтобы не стыдно было показать потомкам, — объяснял он приятелям. — А вдруг вы станете великими людьми? И за вашими детскими записками выстроиться очередь из коллекционеров. Представьте, как вам тогда придется краснеть за юношескую словесную нечистоплотность!
— Во загнул, — гоготнул Серега Акулов по прозвищу Акула. — Раз ты такой умный, Пашка, скажи: а как же тогда Пушкин? Он тоже в молодости нецензурщиной баловался!
— А в зрелости страдал, мучился и сожалел, что был таким неразборчивым.
— Да? Ну ладно, убедил. Для потомков так для потомков.
Всего этого Марина не знала. Когда после тихого часа они встретились в Беседке Влюбленных, она увидела в руках у Паши уже заполненные анкеты.
Марина начала было внимательно читать, но Паша остановил ее.
— Некогда! Успеешь еще! Нам сначала надо дело сделать! Как следует изучи вот этот почерк, — скомандовал он, раскрыв странички, заполненные Петей Зуевым. — Запомнила? Теперь мы все это сотрем… — Он быстро вывел чернила специальным стирателем на другом конце своей ручки.
Марина изучила не только почерк, но и сами ответы, с удовлетворением отметив, что по описанию почти всех параметров она подходит к Петиному идеалу очень близко.
— А теперь таким же почерком ты должна написать вот это, — и он подсунул под руку Марины исписанную бумажку, на которой значились все данные о Лене Шуваловой.
— Зачем еще? — уставилась на парня Марина.
— Когда Ленка прочитает анкету, то не сможет не узнать саму себя. Она вообразит, что является Петиным идеалом и наверняка захочет обратить на себя его внимание.
— И уж тогда-то нам не составит трудности превратить ее в Петькин кошмар! Здорово придумано, — одобрила Марина. — А ты уверен, что это именно ее данные? — кивнула она на бумажку.
— Сведения из первых рук! Ты же знаешь, я в таких вещах не ошибаюсь.
— Ты что, гадал? Тебе карты подсказали?
— Карты, — кивнул тот. — Только не гадальные, а медицинские. Пришлось ненадолго нейтрализовать врачиху, пробраться в медпункт и сдуть там все Ленкины данные.
— Ну, ты даешь! А врачиху-то ты как нейтрализовал? Она же не стала бы ни с того ни с сего из медпункта уходить.