Любовь как вредное пристрастие
Шрифт:
— Мы в разводе, — напомнила она.
Я скептически усмехнулся.
— Разве? Мы недавно чихать хотели на юридические бумажки. Сначала на кухне, потом здесь.
Элеонора гневно поджала губы и зашла с другой стороны:
— Это моя спальня и моя квартира.
— Хорошо. Считай, я у тебя в гостях, — потянулся, укрылся пледом, устраиваясь удобней.
Черта с два она меня выгонит, ничто не заставит меня нарушить недавно установившуюся традицию: сегодня пятница, мы спим вместе.
— С тобой невозможно разговаривать! — закатила она глаза.
— Ну и брось
— Нет. — Сложила руки на груди, сверля меня взглядом.
— Ну как хочешь.
Потянулся и выключил прикроватную лампу. Спальня погрузилась в соблазнительный полумрак, фигурка жены превратилась в невнятную тень. Я вглядывался в нее, прикрыв глаза, размеренно дыша, ожидая…
Нелли, поставив локоть на подлокотник, подпирала рукой подбородок и, кажется, тоже не сводила с меня взгляда. О чем, интересно, думала? Лично я — о ней. Думал: по-хорошему, мне бы исполнить ее желание, удалиться прочь, предоставив ее самой себе, мы и правда в разводе, юридически не имеем друг на друга никаких прав, но… Нелли, Вишневецкая ли, Доронина ли, — моя. Была и будет. Моя ведьма, моя предательница, моя вредина, моя соблазнительница, моя волшебница, моя ненаглядная. Моя, и точка. А я — ее. Меня может бесить эта мысль, а может приводить в экстаз. Сейчас, например, последнее.
И я ей нужен, дорог ей, как бы она ни отрицала это, ни сидела упрямо в кресле в углу, надувшись, шантажируя мыслью, что выгнал ее из комфортной постели.
И, точно в детстве, загадал: если она придет ко мне, то все получится. Без понятия насчет второй свадьбы и второго штампа в паспорте, вообще не в них дело. Мы просто будем вместе.
Когда уже засыпал, почувствовал, как шевельнулся матрас. Цветочный запах духов коснулся обоняния. Повернувшись, придвинулся ближе к жене, она дернулась, но позволила себя обнять, прижалась лбом к груди, вздохнула, скользнув ладошкой по моему плечу. Поцеловал ее в макушку и тут же отключился.
… Проснулся от негромкого щелчка и ворвавшегося следом в комнату уличного шума. Было чуть душновато, видимо, Нелли по привычке выключила кондиционер часа в три ночи.
Нелли…
Распахнув глаза, увидел ее перед собой. Жена, одетая в мягкие домашние штаны, короткую футболку, с заколотыми чуть влажными волосами, разглядывала меня, словно бы погруженная в собственные мысли. Словно задавала себе вопрос: что вообще происходит и что мне с этим делать? Заметил крошечную вертикальную морщинку между ее бровей.
Судя по тому, как интенсивно светило солнце, голубело небо и кричали дети во дворе, время далеко перевалило за восемь.
— С добрым утром, — просиял я. Утро действительно доброе, если пробуждение столь приятное. — Вижу, пленэр проходит по плану.
— Мне в любом случае сегодня лучше дома поработать, — отстраненно ответила Элеонора и направилась к комоду. Вскоре в меня полетело полотенце.
— Я приготовила кофе и сделала тосты. Джем к ним в холодильнике. Когда будешь уходить, не забудь закрыть дверь за собой.
Даже не повернулась ко мне. Переложила пару вещей в комоде, а потом
— А поговорить? — крикнул ей в спину.
Ответом была тихо прикрытая дверь в маленькую комнату, служившую ей мастерской.
Ясно, разговаривать мы все еще не желаем. Дерьмово. Но есть плюс: она не с этим непонятным Севой, а пока все еще со мной. Теоретически могу оставаться здесь хоть до вечера, время моего ухода Вишневецкая не обозначила, позаботиться, например, об обеде… Да просто глаза ей помозолить. Но нет, не стану. Ей нужно время и личное пространство. Что ж, она их получит.
Хитро улыбаясь, я сел, потянулся до хруста в костях и отправился в душ.
***
— Кто такой Сева? — первым делом спросил я Алевтину, когда мы присели за столик в пул-баре, утонув в этих чертовых мягких диванах.
Если кто и обладает информацией о жизни Элеоноры, то только сестра. Конечно, и она не знала все: жена отличалась скрытностью, неохотно вываливала на других свои проблемы и не пыталась искать ответы, смакуя подробности чужой личной жизни. Но про Севу Алька точно должна была знать.
Чтобы выудить нужные мне ответы, я пригласил ее и Андрея отдохнуть за игрой в «Восьмерку». Вечер воскресенья, конечно, означал, что в пул-баре будет аншлаг, но я раскошелился на вип-зал, забронировав там место.
Пока парень сестры озадачивался выпивкой, изучая меню, я сразу перешел к делу, ради которого вечер, собственно, и затевался. А Алевтина будто и ждала этого вопроса, улыбнулась этак ехидно, в глазах зажегся азартный огонек любопытства. И немедленно понял: допрос будет двусторонним, живым не уйду.
— Всеволод Горин, — ответила сестра, пристально наблюдая за моим лицом. — Ты его знаешь.
— Знаю? — озадаченно потер шею.
— Его богемная половина города знает, Гош, — язвительно улыбнулась сестра, — стыд тебе и позор. Это художник-авангардист, вы с Нелли ходили на пару его выставок.
— Черт.
В памяти всплыло небритое лицо сложенного как бодибилдер темноволосого мужика с воловьими черными глазами. Смазливая вполне рожа, из тех, что нравятся женщинам. Мы действительно были на его выставке в ту пору, когда только встречались, и где-то года полтора назад. Нелли удивительно легко нашла с этим Севой общий язык, что очень раздражало. Помню, в первый раз я сходил с ума от ревности, а во второй уже более спокойно воспринял их болтовню. Потому что все время стоял с женой рядом, обнимая ее за талию. Обозначал территорию.
Теперь же территория не обозначена. Охренеть как плохо.
— И? — надавил я, буравя Альку мрачным взглядом.
— Что и? — разыгрывала недоумение та.
— Как часто они видятся? У них что-то намечается?
Алевтина радостно рассмеялась.
— Боже мой, Гош, никогда не думала, что доживу до момента, когда ты станешь невменяемым от ревности.
— Чертова язва, — буркнул. — Я вполне вменяем, мне просто нужна информация.
Сестрица прекратила веселиться и, вскинув нежный взгляд на подоспевшего с бутылками пива и пачками чипсов Андрея, наставительным тоном произнесла: