Любовь как…

Балыко Диана

В театре сплетничали. Потом подутихли. История про возвращение блудного гея в гетеросексуальную обитель быстро перестала занимать народ.

Рудаковский всегда добивался поставленных целей. И на третий месяц романа Галя забеременела. Честно говоря, никак этого не ожидала и, узнав, испугалась, но, увидев горящие счастьем глаза отца будущего ребенка, успокоилась.

На радостях расписались. Честно говоря, Сергей не планировал всей этой кутерьмы – загс, белое платье, родственники… Но под напором Гали он сдался.

Так появилась еще одна семья. Не хуже и не лучше других. Зачали ребенка и расписались. Все просто.

Сергей водил жену на концерты, чтобы

малыш слушал хорошую музыку, на выставки, читал растущему животу свои стихи. Он знал, что ребенок непременно станет великим художником или музыкантом. В крайнем случае поэтом. Он воплотит все, что не успеет воплотить в жизнь Сергей. Ведь у этого малыша будет высокий старт: особый круг общения, элитарный, творческий, правильная система ценностей, адекватная самооценка. Он даст ребенку все то, чего был лишен сам, – отцовскую поддержку, веру в себя и… материнское молоко. Молоко – это важно. В процессе кормления между матерью и малышом устанавливается особый эмоциональный контакт, который позволит ребенку чувствовать себя защищенным. Так считал Сергей. Сам он находился на искусственном вскармливании. Когда Сережа родился, его отец ушел к другой, оставив молодую жену с младенцем на руках. У матери после испытанного стресса пропало молоко. Сергей такого не допустит. Он будет с женой и в горе, и в радости… Он очень хочет этого ребенка. И его сын непременно станет великим.

Галя улыбалась таким рассуждениям мужа и мягко замечала:

– Я не хочу, чтобы он был идеальным. Пусть будет просто счастливым.

– Одно другому – не третье, – поправлял ее Сергей.

Бесформенные балахоны и просторные сарафаны вдруг стали актуальным трендом сезона. Они чудно садились на округлившийся живот, одновременно маскируя и подчеркивая особое положение Галины. Сергей берег ее как мог: не разрешал поднимать тяжести, выпивать, нервничать, задаривал цветами. Он так боялся потерять малыша, что практически отказался от секса с женой. Разве что иногда соглашался на минет.

Короче, обоюдное счастье было нечаянным и полным. Особенно когда УЗИ показало, что у Гали будет мальчик.

Рожать было решено по блату, чтобы о роженице хорошо позаботились. Родился сын. Назвали Рома.

* * *

Но во время родов что-то не заладилось, пошло не так. Врач испугался, стал делать какую-то интенсивную стимуляцию… А в результате мальчику поставили страшный диагноз – врожденный инфаркт-инсульт. Узнали об этом несчастье только через полтора года, когда родители свозили Рому на компьютерную томографию мозга в Москву. Глубокое поражение центральной нервной системы. Там в Москве им впервые сказали, что Рома не будет ни ходить, ни разговаривать и что его лучше сдать в специальное учреждение, заверяли, что он – асоциальный элемент и не принесет пользы обществу. А родители, ухаживая за ним, тоже пользу обществу приносить не смогут.

Галя нервно хватала ртом воздух и прижимала к себе сына.

– Никуда я ребенка не отдам!

Сергей сопел, размышлял о жизни, взвешивал непростое решение.

И тогда Галя спросила:

– Скажи мне, Серж, что ценного для тебя в том, чтобы быть отцом? Для чего тебе нужен родительский опыт?

– Я хотел передать ребенку все, что у меня есть, – знания, опыт, состояние, наконец…

– Глупости! Никто не заводит ребенка из желания передать ему что-то. Желание иметь ребенка иррационально и физиологично. Оно, как жажда, будет мучить, пока не утолишь. Я заглядывала во все коляски и хотела родить малыша, чтобы нюхать его кудряшки, вбирать в себя запах чистоты и ванили. Потому что быть матерью –

это состояние медитации, это просветление, – заплакала Галя.

– Дура! Невыносимая дура! По-моему, передать знания, опыт и деньги – более вменяемое желание, чем нюхать кудряшки.

– Ты любишь меня?

– Идиотка, я никогда не говорил тебе, что люблю тебя! Ни-ког-да…

– А как же тогда понимать твои слова: «Я хочу от тебя ребенка! Я еще ни от одной женщины никогда так сильно не хотел ребенка…»?

– Так и понимать! Я хотел полноценного ребенка. Какое это имеет отношение к тебе? К любви? Мне просто нужна была мать для моего ребенка.

Только тогда Галя и узнала, что на самом деле не она была нужна Сергею, ее просто использовали, он хотел получить от Галины здорового и талантливого наследника, которым можно было бы гордиться. Ребенок-инвалид мало дает поводов для гордости.

Домой с Ромой на руках Галина возвращалась одна. Сергей остался в Москве строить карьеру. Во-первых, Серж давно мечтал о Москве. Не всю же жизнь оставаться драматургом для провинциальных театров и антреприз. Во-вторых, рассчитывать на передачу генов традиционным способом Рудаковскому больше не приходилось. Но у него оставался другой – более надежный и благодарный способ продлить себя в своих текстах. То, что его пьесы переживут века, Рудаковский даже не сомневался: иначе он просто никогда даже и Word бы не открыл. Теперь пьесы были его единственными детьми. А детей мало родить, ими нужно заниматься: их нужно воспитать, пристроить в театр с колоннами, организовать для них публикации, передать в хорошие руки известных режиссеров. А сделать это можно только в Москве. Возможно, бракованный человеческий детеныш был нужен Сержу лишь для того, чтобы в который раз осознать свое несемейное предназначение и уйти в мир творчества с головой. Так рассуждал Сергей, стоя на перроне, глядя на уходящий поезд, где в плацкартном вагоне на боковой полке тряслась с ребенком на руках Галина Рудаковская…

Галя отпустила мужа с облегчением: после рождения ребенка они плохо жили, часто ссорились. Особенно из-за того, кто виноват в болезни Ромы. Каждый мучился вопросом: «Почему это случилось с нами?» – и не находил ответа.

Эти ссоры выматывали. Они были бесконечными.

– Кому первому пришла в голову идея рожать по блату?

– Почему у этого врача?

– Почему именно в этой больнице?

– Какого черта в этом городе?

– Кто вообще рожает в этой стране?

– При такой экологии?

– В это время?

– У тебя наверняка генные отклонения…

– Зато ты психически здоровый – просто дурак на всю голову! Деревянный по пояс!

– Идиотка!

– Сам такой!

– И сам, конечно, дебил, если решил зачать от тебя, истерички, ребенка!

– Не кричи на меня при сыне!

– Да он ничего не понимает!

– По твоей, кстати, милости!

– По твоей!

А потом плакали, обнявшись, от бессилия и обиды, как дети.

– Почему все-таки это случилось с нами? – И не находили ответа.

* * *

Когда Роме исполнилось два года, Галя пошла в загс, подала заявление и развелась. Сергей узнал об этом спустя два года, когда приехал на гастроли в родной город с московским театром, где устроился завлитом.

Галя надела свое лучшее платье и пришла на комедию по пьесе Сержа Рудаковского «Симулякры». Она знала, что тщеславный драматург будет в зале. Галя о многом передумала за эти годы. Она фантазировала, как Сергей будет искать ее глазами в зале, подойдет, виновато потупив глаза, коснется руки и спросит: