Любовь контрабандиста
Шрифт:
Как могла она заснуть, когда эти слова постоянно звенели эхом в ее ушах? Девушка соскользнула с постели, босиком прошла по мягкому ковру к камину и опустилась на плед перед самым пламенем.
» Вы так его любите?«
Ей казалось, что она не обретет покоя до тех пор, пока не найдет ответа на этот вопрос. Она должна была поставить его перед собою. Было невозможно избегать его и впредь.
Внезапно Леона закрыла лицо руками.
— Нет! — прошептала она вслух. — Нет! Нет! Нет!
Это не может быть правдой!
Следующее утро прошло достаточно
— Разумеется, когда его милость узнал о том, что несколько великолепных чистопородных скакунов, которыми он восхищался на Роттен-Роу 15 , должны быть выставлены на торги, — объяснила герцогиня, — ничто не могло удержать его от того, чтобы не помчаться туда сразу в надежде заполучить их подешевле.
— И, конечно, Хьюги пожелал присоединиться к нему, — подхватила Леона с улыбкой.
— И Джулиен был почти столь же нетерпелив, — добавила герцогиня. — Ох уж эти мне мужчины! Лошади занимают их головы и их сердца тоже. Если бы они с тем же рвением стремились быть рядом с женщиной, нам бы это польстило гораздо больше!
15
Роттен-Роу — дорожка для верховой езды в Гайд-парке, в Лондоне.
Леона не была огорчена перспективой провести день наедине с герцогиней. В Клантонбери хватало достопримечательностей, которыми стоило полюбоваться, а его пышность и величие, которые герцогиня воспринимала как должное, произвели на Леону ошеломляющее впечатление. Огромное количество слуг в доме и усадьбе делало Клантонбери маленьким независимым королевством в миниатюре. Здесь были не только садовники, конюхи, смотрители в парке, псари, дровосеки и лесники, охранявшие дичь от браконьеров, но и многие другие, так как в Клантонбери имелись собственные пивоварни, прачечные и мастерские со своими каменщиками, малярами, плотниками, кузнецами и стекольщиками.
— Теперь, когда мы познакомились, вы можете часто приезжать к нам в гости, — великодушно предложила герцогиня. — Пойдемте, я покажу вам оранжереи с гвоздиками. Это одни из самых любимых моих цветов.
Они действительно были захватывающе прекрасны, напоминая сплошной многоцветный ковер из тысяч бутонов — малиновых и белых, розовых и фиолетовых, — но Леона в глубине души предпочитала цветы под открытым небом, в особенности розы, представлявшие собой необыкновенно живописную картину в обрамлении
Ближе к вечеру, когда Леона увидела возвращавшихся с прогулки мужчин, она сорвала несколько бутонов и закрепила их за высоким голубым поясом платья.
Внезапно ее сердце сильно забилось — шагая через газон, ей навстречу шел лорд Чард.
Герцогиня поспешила вперед, чтобы поговорить со своим супругом, Николас Уэстон и Хьюго присоединились к ней, и на какое-то мгновение рядом не осталось никого, кто бы мог их услышать, когда лорд Чард приблизился и остановился на миг, глядя на нее в упор и не говоря ни слова.
Так как молчание между ними почему-то казалось ей опасным, Леона произнесла быстро:
— Вы довольны вашей поездкой, милорд?
— Очень, хотя она и стоила всем нам немало денег, — ответил он.
— Надеюсь, не Хьюги?!
Этот вопрос сорвался с ее губ помимо ее воли.
— Ваш брат, насколько я помню, приобрел только двух животных.
— Двух!
Голос Леоны звенел отчаянием. Это означало еще один долг, который должен был быть оплачен деньгами от очередной партии груза, доставленного Лью, еще одну стальную цепь, накрепко приковывавшую их к нему.
— Не стоит так огорчаться, — произнес лорд Чард. — Не думаю, чтобы лошади были очень дорогими.
— Что вы называете дорогими? — отозвалась Леона.
— Кажется, одна из них обошлась в тысячу гиней, другая немного дешевле.
Леоне показалось, словно невыносимая тяжесть внезапно обрушилась ей на плечи, внутри все оборвалось.
Как мог Хьюго быть настолько безрассудным? Он отлично знал, что они не могли позволить себе лошадей больше, чем уже имели, не говоря уж о том, что о них некому было заботиться, кроме старого грума Эбби, которому почти сравнялось семьдесят и который был уже не в состоянии взять на себя дополнительные обязанности. В порыве отчаяния она судорожно вздохнула.
— Не надо так переживать, — обратился к ней лорд Чард. — Не вам быть сторожем вашего брата.
При этом замечании она с трудом сдержала приступ истерического смеха. Нет, конечно, не ей следовало быть сторожем брата, но она была вынуждена обстоятельствами стать хранителем родного дома, принять на себя ответственность за всех обитателей усадьбы, за выплату слугам жалованья, обеспечение жильем и едой престарелых. Если такие люди, как старый Эбби, миссис Милдью, миссис Берне и Брэмуэлл покинут их, что случится с ними тогда? Им придется попросту голодать.
— Вам этого не понять, — ответила она холодно и вдруг заметила, как изменилось выражение лица лорда Чарда, и голосом, полным неожиданной теплоты и понимания, он произнес:
— Простите меня. Я вовсе не хотел добавить вам лишних забот. Я в самом деле думал, что нет ничего плохого в том, что Хьюго позволил себе небольшую покупку.
— Конечно, среди подобной роскоши вам она может показаться небольшой, — промолвила Леона в ответ. — Но для нас тысяча гиней равнозначна целому состоянию.
Она увидела, как губы его сжались.