Любовь, которой не было
Шрифт:
– Говорю же, очень давно.
– Поздно, милый, я уже настроилась на готовку.
Это «милый» вырывается внезапно. Но мне нравится, как это звучит. Нежно и не сильно напрягает. Намного лучше, чем «дорогой» или «любимый». Да и для последнего, наверное, прошло слишком мало времени.
Алекс бросил мимоходом фразу, что любит меня. Но это ведь было без конкретики, да и на немецком, Сэму. Поэтому решаю не думать об этом раньше времени. Если это действительно так, и когда-то мужчина признается мне,
– Сэм, на верхней полке должна быть куркума, достанешь?
– А мне что делать, принцесса?
– Не приставать и не мешать. А вообще, достань, пожалуйста, куриную грудку и нарежь её кусочками. Только не пострадай в процессе.
– Не знаю. В прошлый раз ты очень переживала за Сэма, нужно восстанавливать баланс.
– Господи, ты все мелочи с той ночи помнишь?
– А ты нет?
Улыбается, словно это закономерно. Запомнить каждую секунду, что мы провели пять лет назад. И это при том, что они рассматривали меня, как девочку на одну ночь. А может, их разум догадался о будущем раньше времени. Что не смогут меня отпустить и захотят всё вернуть.
– Ну, в этот раз мы без муки, так что Сэм точно не будет снимать футболку.
– Это я могу сделать и не испачкавшись.
Мужчина доказывает свои слова, ловко откидывая футболку подальше. И я в очередной раз удивляюсь тому, насколько хорошо он сложен. Высокий, подкачанный, и с этим нереальным пирсингом в левом соске. Этот мужчина мог бы стать лицом какого-то бренда. А не разработчиком игр.
Они ведь все должны быть задротами, разве нет? В очках, без накачанных мышц и прочих прелестей, которыми меня сейчас соблазняет Сэм. Ловко и без лишних движений. Одним своим телом.
– И ты можешь без проблем оценить прекрасное.
Прекрасное – это он о себе. Сэм намного сдержаннее Алекса, но без излишней скоромности. И сам ловит мою ладонь, укладывая на вздымающуюся грудь. Ведёт дальше, заставляя накрыть каменный пресс и зацепить пряжку ремня.
У него горячая кожа, да он весь горячий. Соблазнительный, с растрёпанными русыми волосами и темнеющими разноцветными глазами. Я не сдерживаюсь, сильнее надавливая ладонь. Едва царапаю ногтём, заставляя мышцы под рукой напрячься.
– Я не менее прекрасный, принцесса.
Стоит лишь на мгновение отвлечься от Алекса, как тот возвращает внимание к себе. Его футболка улетает куда-то далеко, а меня притягивают к себе. Впечатывают в мощное тело, не давая выбраться.
– Но знаешь, кажется, среди нас самая прекрасная – ты. Не хочешь продемонстрировать?
– Нет. У меня паэлья.
Машу головой, заранее зная, что уже проиграла. Невозможно сказать «нет», когда их ладони путешествуют по телу. Забираются под футболкой, проводя по подрагивающему животу. Ныряют за край шорт, отодвигая белье.
Желание
Мне нужны они. Сейчас. Всегда.
Их касания, поцелуи, то, как Алекс нетерпеливо расправляется с моими шортами, стягивая вниз. И прикасается губами к груди, едва сжимая сосок. Так остро и правильно, что меня бьёт дрожью. Ноги подкашиваются, превращаясь в вату. И я бы рухнула вниз, если бы не руки Сэма. Он держит меня, перехватывая за талию. А второй рукой накрывает клитор.
Всё тело немеет, превращается в один оголённый нерв. Который задевают постоянно. Кожа словно горит, а мужчины только разгоняют этот огонь. Каждым касанием и поцелуем, не давая спасения.
Меня резко в воздух поднимают, усаживая на кухонную тумбочку. Где-то, в другой Вселенной, падает незакрытая бутылка масла, пачкая. И куркума рассыпается, оставляя оранжевые разводы. Но всего этого не существует, когда Алекс вводит в меня два пальца. Двигается медленно, плавно, зная, что мне этого не хватает. Издевается подобно Сэму, который лишь слегка грудь накрывает.
– Давай, принцесса, попроси.
– Я хочу кончить, пожалуйста.
С каждым разом это всё проще получается. Просить, говорить о желанном, зная, что они не осудят. Мужчины только дадут это, больше и лучше.
И они дают. Не спрашиваю больше, не заставляют говорить. Только сильнее давят, быстрее двигаются. Чтобы всё тело выгнулось, наполняясь наслаждением. И голос сорвался от очередного стона или имени мужчин.
Сквозь вату доносятся падение и выкрик:
– У вас, блять, своей квартиры нет?
Бедный, бедный Теймур.
Глава 39
– Прости.
Я чувствую, как пылают мои щёки, когда прячусь за мужчинами. Ну, на них хоть какое-то подобие одежды осталось. Меня разрывает от неловкости. Ощущение, что отец вернулся раньше, а я с мальчиком на диване обнимаюсь.
Так почти и есть. Только отчим, а не отец. И мальчиков двое. Мне не пятнадцать и давно уже не двадцать. А смущаюсь всё так же. Господи, что же теперь Теймур подумает обо мне.
Ладно, Слицерин, ты идиотка и это факт. А ещё лучшая защита – нападение. Побольше воздуха и:
– Зато ты знаешь, что я чувствовала, когда застала тебя с невестой.
– А нечего было вламываться в сауну!
Отчим багровеет, чего с ним случалось приблизительно никогда. А нет, как раз в тот самый раз в сауне. Когда мой самолёт прилетел на полчаса раньше, а Тей вообще забыл о моём приезде.
– Нечего вламываться, не постучав! Может я тут голая хожу.
– Ты и есть голая.