Любовь мексиканского сыщика
Шрифт:
– Что-то у вас память короткая, мы же с вами утром виделись.
– Ах да… – рассеянно вздохнул Уколов, – и правда… Голова, знаете, не на месте…
– Мы из милиции, – прервал его Творогов. – Нам нужна ваша жена.
– Ее нет… – проговорил Арсений дрожащим голосом. – Она… она ушла.
– Куда?
– Понятия не имею!
– Вы понимаете, что укрывательство обвиняемого в тяжком преступлении… – завел привычное Творогов.
– Да с какой стати мне ее покрывать! Мы… мы с ней поссорились…
– Давайте все же войдем в квартиру! – проговорил Бахчинян, оглядываясь по сторонам.
– Да, конечно… – Уколов посторонился, пропуская следователей в прихожую, и закрыл за ними входную дверь. – Пройдемте в гостиную, там будет удобнее разговаривать.
Войдя в гостиную, он плюхнулся в глубокое кресло. Творогов хотел было сесть на диван, но передумал и сел на стул с жесткой спинкой – так он чувствовал себя более официально, кроме того, смотрел на Уколова сверху вниз. Бахчинян последовал его примеру.
– Вам не жарко? – осведомился Бахчинян, взглянув на Арсения.
– Что? – переспросил тот и удивленно взглянул на свой плащ, как будто только сейчас его увидел. – Ах, это… я вообще-то как раз собирался уходить…
– Уходить? Куда именно? – насторожился Творогов.
– Куда угодно! – истерично выкрикнул Уколов, но тут же взял себя в руки. – Я хотел уйти отсюда, из этой квартиры, но после разговора с женой передумал.
Он встал, снял плащ и бросил его на диван.
Капитаны многозначительно переглянулись.
– И почему же вы передумали? – вкрадчиво спросил Творогов и уставился на Уколова, как кот на перепуганную мышь.
– Но… если она убийца, то и моя жизнь может быть в опасности… – пробормотал Уколов, – мне просто страшно находиться с ней в одном помещении. Я все ей сказал, а она… она ушла. И я понятия не имею, куда она делась! Вы милиция, вы и ищите! А меня оставьте в покое, я, может быть, тоже жертва!
– Это почему? – удивился мрачный, как всегда, Творогов. – Насколько я вижу, вы живы и здоровы, это ваша… гм… приятельница Болотникова мертва.
– А моральные страдания? – плаксивым голосом возразил Уколов. – Я ей верил! Я прожил с женой пять лет и понятия не имел, что за ее оболочкой скрывается убийца!
Капитаны переглянулись – при чем тут оболочка, он же не о колбасе говорит, а о жене собственной.
Вдруг Бахчинян уставился на что-то, находящееся за спиной Уколова. Глаза его заблестели, он поднялся со стула и шагнул к низенькому стеклянному столику.
– А это что такое? – проговорил он, уставившись на маленький зеленый футляр.
– Это? – На лице Арсения промелькнула целая гамма чувств: растерянность, испуг и наконец безразличие. – Это… какие-то украшения Елены.
– А можно взглянуть? – спросил Бахчинян.
– Смотрите. –
Ашот открыл футляр и с торжествующим лицом повернулся к Творогову:
– Посмотри-ка, Никитич, что тут у них лежит!
Творогов вскочил, как подброшенный пружиной, подлетел к столу и взглянул на содержимое зеленого футляра.
На черной бархатной подложке находилась серьга из белого золота. Два сцепленных треугольника, и поверх них – стрелка из мелких бриллиантиков.
– Оно! – восхищенно выдохнул Творогов.
– Один к одному соответствует вещественному доказательству, найденному на месте преступления! – подхватил Бахчинян.
– Один к одному! – повторил Творогов и пристально посмотрел на Уколова.
– Что вы так на меня смотрите? – воскликнул Арсений. – Я ни в чем не виноват! Я скорее пострадавшая сторона, как вы говорите – потерпевший! И я не собираюсь покрывать свою жену! Да, она меня ревновала! Хотя у нее не было для этого никаких оснований! У нас с Анфисой были только дружеские отношения!
Капитаны официально изъяли подозрительную сережку и отправились вон из квартиры, при этом на лицах их читалось плохо скрываемое отвращение.
Арсений Уколов запер за ними дверь, аккуратно повесил плащ в стенной шкаф и отнес на кухню пустой бокал. Потом отыскал в кармане свой мобильник, опасливо покосился на входную дверь и заперся в ванной комнате.
Усевшись на холодный край ванны, Арсений набрал номер. Ответили тотчас же. Женский голос затараторил быстро, захлебываясь и проглатывая слова.
– Молчи! – зашипел Уколов. – Милиция была! Они мне не доверяют! Они объявили Елену в розыск! Господи, какой кошмар!
В трубке помолчали, потом бросили несколько слов строгим командным голосом.
Уколов застыл на месте и опомнился, только когда осознал, что ему холодно сидеть и что в трубке давно пикает.
– Вот говорил я тебе, что нужно было домой к ней ехать! – мрачно проговорил Творогов, выходя из подъезда. – Если бы мы не потеряли столько времени в офисе, мы бы ее как раз застали!
– Ну, говорил, говорил! – согласился Бахчинян. – Что мне теперь – застрелиться?
– Стреляться необязательно, – смилостивился Творогов. – Но, может, в следующий раз ты будешь прислушиваться к моему мнению. К моей интуиции.
– В следующий раз, может, и буду, – согласился Бахчинян. – Ты лучше, Никитич, скажи – что нам сейчас делать?
– Что делать – не знаю, а вот чего хочу – знаю… – Творогов набрал номер телефона Куликова.
– Ну, спасибо, – заговорил он почти с ненавистью, услышав голос Василисы, – ну, удружили! Век не забуду вашу доброту!