'Любовь моя безгрешна'
Шрифт:
Во время заграничного путешестия в свите Великого князя Жуковский познакомился в Риме с художником Александром Ивановым, добился для него пансиона в 3000 рублей в год и уговорил наследника престола приобрести грандиозный холст "Явление Христа народу".
Вместе с Карлом Брюлловым за 2500 руб. он выкупил из крепостной зависимости Тараса Шевченко. Жуковский отпустил на волю своих крепостных слуг, но некоторые из них, даже получив вольную, остались рядом с ним (няня Пушкина, Арина Родионовна, в благодарность за честную и преданную службу также получила вольную от родителей Александра Сергеевича, но восприняла это так, словно от нее захотели избавиться, словно она не нужна больше этому семейству, и так расстроилась, что Надежда Осиповна вынуждена была пойти на попятную; и только после смерти няни в ее сундуке обнаружился этот документ, спрятанный ею).
14 декабря 1825 года Жуковский находился в Зимнем дворце, что называется, "по ту сторону баррикад". И если его первой реакцией на восстание был ужас, откровенное неприятие вооруженного бунта и непонимание свободолюбивых устремлений радикально настроенной
Когда Иван Киреевский, сын единокровной племянницы Жуковского и его бывший воспитанник, решил выпускать журнал "Европеец", поэт горячо поддержал его начинание и передал ему для печати несколько своих последних стихов. Однако после выхода в свет двух номеров, за статью Киреевского "Девятнадцатый век", журнал был закрыт цензурой. Жуковский пытался заступиться за издателя перед императором, уверяя последнего в отсутствии вредных помыслов и искренней благонадежности Киреевского, на что разгневанный Николай I поинтересовался у воспитателя своего сына: "А за тебя кто поручится?" Жуковский, глубоко оскорбленный, подал в отставку. А через несколько дней император, повстречав его в дворцовых коридорах и приобняв за плечи, произнес: "Ну, пора мириться!" Жуковский забрал назад свою просьбу об отставке, однако продолжил борьбу за "Европеец", и, хотя он и проиграл, зато выиграл в несоизмеримо большем: в глухие николаевские годы личным примером доказал, что честь и чувство собственного достоинства нельзя ни втоптать в грязь, ни променять на карьеру, ни поступиться ими в угоду бенкендорфам.
О благотворной роли Жуковского в судьбе Пушкина можно говорить до бесконечности! Как часто он поддерживал его в трудные минуты, отводил от него опасности, заступался в критические моменты! Благодаря его хлопотам, в 1820 г. Пушкин отправился не в ссылку на Соловки, а в "командировку" в Бессарабию; в 1824 г. он уладил тяжелейшую ссору поэта с отцом, согласившимся быть тайным соглядатаем собственного сына (и таким вот образом "грамотно" велось наступление на изживание дворянской чести и человеческого достоинства еще в начале XIX в, что уж говорить о том, что произошло в ХХ!). Спустя некоторое время, Пушкин писал из Михайловского Вяземскому: "Письмо Жуковского наконец я разобрал. Что за прелесть чертовская его небесная душа! Он святой, хотя родился романтиком, а не греком, и человеком, да каким еще!" В 1834 г. Жуковский сгладил конфликт между "камер-юнкером" Пушкиным и императором Николаем I. А через два года, когда француз Дантес начал свои вызывающие ухаживания за женой поэта, именно Жуковский выступил посредником в примирении Пушкина с Дантесом, в результате чего дуэль в ноябре не состоялась, а приемный сын голландского посланника барона Геккерена, известного своей "противоестественной страстью", стал мужем Екатерины Гончаровой, старшей сестры Натальи Николаевны Пушкиной. Но не прошло и трех месяцев, как по Петербургу распространились омерзительные письма, порочащие честь Александра Сергеевича и его жены, и Пушкин повторил свой вызов. И снова Геккерен обратился к Жуковскому, зная, что это единственный человек, к мнению которого Пушкин мог прислушаться. И, действительно, Василий Андреевич сделал всё, что он него зависело, чтобы предотвратить дуэль. Он взывал к Пушкину: "Я не могу еще решиться почитать наше дело конченым. Еще я не дал никакого ответа старому Геккерену... Ради Бога, одумайся. Дай мне счастие избавить тебя от безумного злодейства, а жену твою от совершенного посрамления". Жуковский был уверен, что Пушкин, с его репутацией отчаянного бретера и меткого стрелка, совершит это "безумное злодейство" - т.е. убьет Дантеса на дуэли. И, так как Дантес был кавалергардом, а значит подчинялся императору, Жуковский даже обратился к Николаю I с мольбой остановить намечавшуюся дуэль между его офицером и первым народным поэтом, но в данном случае царь предпочел не вмешиваться. 27 января смертельно раненный Пушкин позвал к себе Жуковского. В течение почти двух суток Василий Андреевич выпускал бюллетень о здоровье умирающего поэта. 29 января 1837 г. Александр Сергеевич Пушкин скончался от раны, защищая свою честь и честь жены. Жуковский пережил еще одно ЛИЧНОЕ горе, ведь Пушкин был
А три года спустя, и опять же по страшному совпадению - 29 января, умер Иван Козлов.
Как будто злосчастный рок навис над судьбой Жуковского, забирая тех, к кому он был более всего привязан, но Василий Андреевич был человекрм глубоко верующим, и вера помогала ему переносить эти жизненные утраты. "На свете много прекрасного и кроме счастья", - часто повторял он.
После гибели Пушкина Жуковский был назначен опекуном его семьи. Император запретил хоронить его в Петербурге, и в последний путь - на кладбище Святогорского монастыря, что рядом с Михайловским - его провожали всего четыре человека: Жуковский, Александр Тургенев, Вяземский и преданный крепостной дядька поэта Никита Козлов, бывший с ним рядом всю жизнь и защищая которого Пушкин однажды даже вызвал на дуэль Модеста Корфа. После похорон Жуковский начал разбирать бумаги поэта, включая и частную переписку, и ему в помощники Николай I назначил генерала Ш отделения Дубельта. Первым порывом Василия Андреевича было отказаться от разбора архива и этого бесчестного невольного сотрудничества с "охранкой", но скрепя сердце он решил продолжить работу, понимая, что это последняя великая услуга, которую он мог оказать погибшему другу. После смерти у Пушкина остались огромные неоплаченные долги, в общей сложности 92,500 рублей. У Натальи Николаевны не было никаких средств, и тогда Жуковский добился погашения этих долгов из личной казны императора (во столько, получается, оценил Николай I жизнь поэта, которого, при посредничестве Бенкендорфа, травил и унижал, заставляя поступать Пушкина по своему императорскому усмотрению - как это непохоже на то, чему учил его сына Жуковский!). "Ангелом-хранителем семьи" назвал Василия Андреевича князь Вяземский.
А ведь Жуковский был еще опекуном и внучек Екатерины Афанасьевны Протасовой! Саша ненадолго пережила свою старшую сестру: она скончалась в Италии от чахотки в 1829 г., и Екатерина Афанасьевна осталась одна с маленькими детьми на руках. Отныне ее надежда - только Жуковский и Мойер, и их заботами, хлопотами и любовью она будет жить.
Через год после гибели Пушкина умер Воейков. И вновь Василий Андреевич стал опекуном над оставшимся имуществом своего бывшего друга и отвратительного домашнего тирана, Александра Воейкова. Каково же было его изумление, когда, разбирая бумаги покойного, он обнаружил, что тот - тайно ото всех!
– содержал бедных вдов и сирот. "Вот и разгадывай тут природу человека!" - писал Жуковский, прощая Воейкову всё содеянное им зло.
Мойер и Екатерина Афанасьевна с внучками переехали их Дерпта в Мишенское, где через год скончалась та, чья воля не дала соединиться двум любящим сердцам, еще при жизни потеряв мужа и обеих дочерей и чьим заступником на закате дней стал отвергнутый ею жених ее дочери - какая злая игра судьбы!
Все эти трагические ранние утраты: смерть отца, любимой единокровной сестры Варвары Афанасьевны, ближайшего друга Андрея Тургенева и последовавшая позже кончина матери приемной и тут же родной - безусловно, сформировали творческую позицию раннего Жуковского. Его баллады, действие которых в основном разворачивается на фоне мрачных средневековых пейзажей, описывают - при всем разнообразии сюжетов и персонажей - по существу одну и ту же ситуацию: двое любящих не могут соединиться, вступая в неразрешимый конфликт с Провидением, которое приводит их к гибели, зато после - в горнем мире - их ждет неземное счастье и долгожданное слияние разлученных при жизни душ:
И нет уж Минваны...
Когда от потоков, холмов и полей
Восходят туманы,
И светит, как в дыме, луна без лучей
Две видятся тени:
Слиявшись, летят
К знакомой им сени...
И дуб шевелится, и струны звучат. ("Эолова арфа", 1814)
Дни любви, когда одною
Мир для нас прекрасен был,
Ах! Тогда сквозь покрывало
Неземным казался он...
Снят покров; любви не стало;
Жизнь пуста, и счастье - сон.("Таинственный посетитель", 1824)
Но эти же человеческие утраты, список которых пополнялся с трагическим постоянством: гибель Андрея Кайсарова, сумасшествие Батюшкова, смерть Маши Мойер и Саши Воейковой, гибель Пушкина - фиксируя творческое мировоззрение Жуковского,формировали вместе с тем и его жизненное кредо: Бог не дал ему личного, земного, обыкновенного счастья, значит, он будет жить счастьем близких ему людей, по мере сил и возможностей устраивая их будущность. А сил и возможностей Господь отпустил ему достаточно!
Судьба Жуковского явила удивительный пример слияния литературы и жизни: реальные утраты воплощаются в условные романтические сюжеты и, утверждаясь в них, укрепляют убеждение поэта в невозможности для себя личного счастья.
Но на закате жизни та же судьба, казалось, решила изменить злосчастный рок поэта и подарить ему последний шанс: любовь очаровательной 19-летней Елизаветы Рейтерн.
11.
С отцом Елизаветы, немецким художником Гергардтом Рейтерном, Жуковский познакомился еще в 1826 г., когда отдыхал и лечился в Эмсе. Гергардт Рейтерн был в свое время русским гусарским офицером, участвовал в войнах с Наполеоном, а в "битве народов" под Лейпцигом потерял правую руку. Вышел в отставку, выучился писать и рисовать левой рукой и сделался широко известным живописцем. Через год, благодаря хлопотам Жуковского, Рейтерн стал придворным художником, получавшим жалованье от российской казны. В течение последующих лет, отправляясь в заграничные путешествия, Жуковский постоянно его навещал.