Любовь моя
Шрифт:
— Мыслящему человеку неинтересно залезать под чужие одеяла и познавать альковные тайны… Лена тебе уступает это право. Может, когда пригодится, — фыркнула Инна.
Жанна не отреагировала на неприятную реплику и с «задорной кровожадностью» продолжила задавать вопросы Лене.
— То есть у тебя в рассказах обыкновенная сгущенная обывательская обыденность? Она может вдохновлять? Но где быт, там примитив. Или он у тебя сращивается с чем-то более острым и злободневным? Допустим, с революционными гендерными мотивами?
— Ого! Я жду обвинений в пошлости. Похоже, диспут обещает быть
— В чем ты усматриваешь пошлость? — спросила Аня у Жанны.
Инна не дала ей высказаться, сама объяснила:
— Пошлое — это не только скабрезное, но еще когда не говорят о главном. Будто его нет. Это неумение оперировать высокими идеями и чувствами, желание восторгаться собой без особых на то оснований. Подчас что-то общепринятое, банальное…
— Писатель должен быть масштабен и в запахах обыденности? То есть, за сегодняшним бытом, за мелочами жизни он обязан «услышать будущего зов», разглядеть вечное и выразить его всей силой своего мощного искреннего таланта. Да еще соблюсти баланс между простым и сложным, нравственным и пошлым. Он должен всматриваться в лицо Вселенной! А чтобы увидеть и изобразить это вечное, ему надо много чего иметь в себе: верную как у хирурга руку и точечно направленную мысль технаря, — сказала Жанна. — И охват событий соответственно обязан быть…
Инна опять остановила Жанну и обратилась к Лене:
— Думаешь, это уровень Аллы, пишущей для избранных? Ты тоже не только изучаешь проблемы отдельных семей, но еще ищешь причины и общие закономерности. Но ты ни на что не претендуешь и далека от мысли о своей талантливости. Меня это напрягает. Ты, часом не прибедняешься? Не желаешь срывать аплодисменты? Они же характеризуют успех, а не полное согласие с автором! Не всем дано тяготение к глубине постижения того, чем ты занимаешься. Восхитительная скромность! Понимаю, в душе должно оставаться чувство постоянной неудовлетворенности, заставляющей стремиться к совершенствованию. На волне первого успеха нельзя долго плыть, тем более торопиться почивать на лаврах. Если только совсем чуть-чуть, чтобы упрочить свое материальное положение, или хотя бы почувствовать, что достигла определенной духовной и профессиональной зрелости. А может, стоит потеснить в себе излишнюю скромность? Ты боишься не соответствовать своему самолюбию?
— Какой яростный сарказм! Ты это о себе или Аллу пытаешься бойкотировать? — поддела подругу Лена. — Когда я стала писать, то почувствовала, что, наконец, достигла желаемого баланса в душе. Совмещать работу, писательство и семейные заботы трудно, но для меня необходимо. Я без всякого смущения признаю свою некомпетентность во многих вопросах. Всего знать невозможно, тем более что я только учусь. По сути дела я еще на середине пути. И если услышу от читателя: «О чем ваша книга?», это будет означать, что я не сумела донести главное.
— Критики объяснят, — рассмеялась Жана.
Инна на миг потяжелела глазами, потом спросила заинтересованно:
— Я читала, что реалистическое искусство бесконфликтно. Это верно?
— Конфликты есть всюду и будут всегда. Сама я пока
— Каждый художник стремится постичь и воплотить в свои произведения космическую гармонию, которая разлита в воздухе, но неуловима как… хвост собаки. Если заниматься, то только вечностью! Если достигать, то только великих побед! Горизонт уже не волнует. Всевышний завещал поэтам завораживающий манящий Мир и прекрасную Любовь! Когда они творят, то управляют пространством, временем и людьми! Писать о любви — беспроигрышная тема.
— Острословие — не остроумие. Но это сравнение достойно тебя. Какой же русский без метафор и эпитетов!
— Ни йоты снобизма. — Инна постаралась не заметить укола подруги. — Даже у великих из того, что они оставили после себя, что-то шедевр, а что-то не совсем. И это нисколько не умаляет их таланта. Их тоже иногда заносит, — нашла она оправдание сразу всем и себе в том числе. — Ты пишешь для потомков? Сделай небольшое авторское предуведомление.
— Я на многое не претендую. Как получится.
— Ты без закидонов. И «да пребудут они в веках!» Это я о твоих книгах. Благословляю всё, что ты написала и еще напишешь.
— Спасибо на добром слове.
— Ах, сейчас прольются слезы благодарности!
— Я не отрекаюсь ни от одной написанной мной книги, даже если они неважно отредактированы. Я не предаю свои мысли и чувства.
— Обычно для «перемены обстановки» в душе я ухожу в новую любовь, а ты из своей трудной жизни сбегаешь в литературу?
— Это тоже любовь, — ответила Лена устало.
— Исчерпывающий ответ! Ты к какой школе, к какому литературному направлению себя причисляешь? Одного придерживаешься или по совокупности? — на ту же тему ввернула вопрос Инна. Ей хотелось продолжить разговор.
— Оно имеет место быть? — вопросом на вопрос ответила Лена. — Я сама по себе. Мне пока не удается выстроить строгую систему литературных взаимоотношений и предпочтений. Не хочу злоупотреблять твоим вниманием и преподносить еще несформированные понятия.
Лена явно пыталась закончить разговор.
— Все-таки раньше писательские задачи были масштабнее, — сказала Аня.
— При свечах была другая степень концентрации мыслей, чем при электричестве и при наличии компьютера? — насмешливо спросила Жанна.
— И произведения были более теплые. Теперь же какую книгу ни откроешь — всюду одни и те же типы: милиция, бандюки, завистники, «заказывающие» своих конкурентов и т. п. Героями стали мужчины сексуальные и бессмысленно жестокие. Сюжеты, может, не очень соответствуют действительности, зато звучат эффектно и страшно. Кругом апокалиптические краски. Перефразирую Фаину Раневскую — она говорила о театре. К сожалению, «трепет из произведений ушел». Одни помои выплескивают писатели. А ведь они зачастую неравнодушные, целеустремленные, может даже мегаспособные. И творчество из них прямо-таки прет. Да видно не туда. И у Ритиных героев зачастую несостоявшиеся жизни, потерянные мечты. Время такое?