Любовь на спор. Дилогия
Шрифт:
Дома все было тихо. Неудивительно, время перевалило за полночь. Костя неслышно вошел в спальню, прислушался к тихому, ровному дыханию Вики — она крепко спала. Северов разделся и нырнул под одеяло, прижался к теплому телу, уткнулся в волосы и осторожно вдохнул нежный аромат своей ведьмы. Потом обнял, прижав к себе — Вика длинно вздохнула, перевернулась, не просыпаясь, и снова затихла, закинув на него руку и ногу. Костя расплылся в блаженной улыбке, чувствуя себя самым счастливым. Облегчение и непривычная нежность окутали мягким, невесомым покрывалом, и в голове четко оформилась мысль: за Вику убьет того, кто посмеет
Утром первым меня разбудил нос, учуявший аромат кофе и свежей сдобы. Прежде, чем открыть глаза, я осторожно прислушалась к себе: слабость до конца не прошла, но апатии и вялости вроде не было. Правда, сознание словно погрузилось в вязкое желе, а в уши как ваты напихали. Я пошевелилась и все-таки подняла веки, уже не удивившись при виде подноса с завтраком на тумбочке. Костя сидел рядом и серьезно смотрел на меня.
— Как себя чувствуешь? — тут же спросил он, едва заметил, что я проснулась.
— Сносно, — я бледно улыбнулась и села, опираясь на подушки.
Стены комнаты слегка поплыли перед глазами, пришлось сделать пару глубоких вдохов.
— Держи, — Костя поставил мне поднос на колени.
Кроме кофе, круассанов и тостов с сыром я заметила высокий стакан с какой-то жидкостью травяного цвета, и маг тут же пояснил:
— Тонизирующий отвар. Пару дней, пока дар стабилизируется, надо попить, будет слабость и иногда голова кружиться. Если станет плохо, сразу говори, — добавил он со строгими нотками. — Как полегчает, проверим, что у тебя за дар.
Я чуть улыбнулась, чувствуя одновременно и легкое смущение, и замешательство. Все-таки, непривычна такая забота, и пришлось опять давать в морду застарелым страхам.
— Хорошо, — кротко согласилась я и осторожно отпила глоток отвара.
На вкус оказался приятным, с мятными нотками, и после него в самом деле в голове прояснилось.
— А что с ведьмами? — спросила я, вспомнив наш недавний разговор. — Ты говорил, надо идти к ним, регистрироваться…
— Моя защита не позволит засечь твою инициацию, пока не начнешь активно пользоваться и развивать дар, — успокоил Костя. — Не переживай и поправляйся, Викуль. Потом будем разбираться, что к чему, — он ласково улыбнулся, наблюдая, как я завтракаю.
Расправившись с кофе и тостами, я отставила поднос и решила обсудить еще один важный для меня вопрос.
— Кость, — негромко позвала, глядя на него. — А домой мне вернуться можно?
Он помолчал, не отводя глаз, потом заговорил.
— Вик, несколько дней тебе нужен присмотр. Так что, выбирай: или мой дом, или твоя квартира, но я останусь с тобой.
Сказано было спокойно, уверенно, и от этих слов волнение омыло теплой волной, заставив задышать чаще. Северов в моей скромной квартире… На правах жильца, пусть и временного… Но как говорит народная мудрость, нет ничего более постоянного, чем временное. Нет, пожалуй, я пока не готова пустить Костю на свою территорию. Пожить на его — ладно, раз так складываются обстоятельства, но только на несколько дней.
— Ладно, —
— Съездим позже, возьмешь, что тебе понадобится, — покладисто отозвался Костя.
— Я не переезжаю, — зачем-то предупредила я, пряча глаза и чувствуя, как отчаянно краснею. — И завтра вечером хочу вернуться домой, в понедельник на работу, — как можно тверже поставила условие.
— Посмотрим завтра, — невозмутимо ответил он.
Пришлось принять такой ответ. Чуть позже Костя свозил меня домой, я взяла кое-какие вещи на смену, и мы вернулись. А дальше… Я отдыхала, гуляла с Костей по лесу, собирала землянику и чернику, мы сидели на берегу небольшого лесного озера — оказывается, и оно здесь было недалеко, — жарили шашлыки на двоих. И говорили. Как-то так получилось, что я рассказала Косте про свою семейную жизнь, и поймала себя на том, что уже гораздо спокойнее отношусь к прошлому. Нет боли и надрыва, только грусть и сожаление, что позволила этому глубоко пустить корни в душу. А он слушал, просто молча слушал и обнимал, иногда касался губами лба или виска, поглаживал по плечу. Черт… Я ничего не могла поделать, сердце сладко сжималось, и очень хотелось поверить в сказку, в эту заботу и нежность.
Мы пообедали, я снова выпила отвар, и потом сидели уже дома. Опять накатила слабость и головокружение, и мельтешили звездочки, и Костя строгим голосом заявил, что дальше отдыхаем. И… как-то так мило вышло: я сидела внизу, в гостиной, на диване, укрытая пледом, и читала книгу. В камине потрескивали дрова, Костя рядом с ноутбуком и с сосредоточенным видом что-то делал. За окном внезапно небо затянуло, и начал накрапывать дождь, и стало совсем уютно, так по-домашнему, что у меня неожиданно перехватило горло и глаза подозрительно защипало. Тихонько отложила книгу, перевела дух, стараясь не смотреть на Костин профиль. А он, словно почувствовав, поднял голову и с искренней заботой поинтересовался:
— Вик? Все в порядке?
— Да, — я слабо улыбнулась и снова уткнулась в книгу.
Он посидел с задумчивым видом, потом отложил ноут, поднялся и ушел на кухню. Вернулся со стаканом сока и мисочкой с земляникой, политой сливками… А я ведь не просила ничего. И снова пришлось прятать повлажневшие глаза. Во мне как будто открылись шлюзы, и то, что я заперла два года назад, запретив себе чувствовать, сейчас полилось бурным водопадом. Косте понадобилась всего лишь пара недель, чтобы достучаться до моего сердца… Не пожалею ли?
После ужина мы все в той же гостиной смотрели фильм. В обнимку, рядышком, я прислонилась к плечу Кости, и губы то и дело норовили разъехаться в глупой улыбке. Мне было хорошо. Я даже ухитрилась задремать, и только смутно помнила, как меня отнесли наверх на руках и бережно уложили в постель. И засыпала я на плече Кости, в его уютных объятиях, без всяких приставаний. Так, будто мы уже давно встречались и так привыкли друг к другу, что хватало простой нежности и ласки, без секса, чтобы ощутить себя нужными друг другу. Да, Северов мне нужен, и даже думать не хочу, в какой момент это случилось. Нужна ли я ему — это уже другой вопрос, и подумаю над ним позже. Как и над своим неожиданно обретенным даром.