Любовь на Утином острове
Шрифт:
Не в силах удержаться, Алан склонился над ней и поймал языком струйку воды, стекающую в ложбинку между грудями.
Она так громко застонала, что он поднял голову и взглянул на нее.
– Хорошо, – проговорил он, – но, думаю, пока достаточно.
– Хотела бы я сказать то же самое. – Она смутилась своей смелости и нырнула в ванну по самый подбородок.
Сейчас Дженни выглядела такой маленькой и беззащитной, что снова напомнила ему ребенка.
– Когда ты потеряла мать? – спросил он.
Она на мгновение заколебалась, потом глубоко вздохнула и согнула
– Мама умерла от рака груди, когда мне было двенадцать лет.
Алан наблюдал за ней, ища в ее лице следы прежней замкнутости, но их не было.
– Мама была значительно моложе отца, – продолжила она. – Ей было двадцать шесть, а ему сорок один, когда они поженились. До этого у него просто не хватало времени на поиски жены. Он был женат на «Кедрах». Пансион поглощал все его время и внимание. Но однажды летом сюда приехала мама. Она была художницей из Нью-Йорка и влюбилась в это озеро по фотографиям и статьям в журналах. Она хотела написать несколько картин, но когда приехала… – Дженни чуть заметно улыбнулась, и он закончил за нее:
– …То влюбилась в твоего отца.
Она кивнула.
– Она собиралась провести здесь недели две-три, но осталась навсегда. Очень скоро они поженились, а через год родилась я.
Они немного помолчали, погруженные каждый в свои мысли.
– Потом мама заболела. Если бы она обратилась к врачам пораньше, ее еще можно было бы спасти, но она не придала большого значения маленькому уплотнению, образовавшемуся в груди, и папе ничего не говорила, а когда сказала, он немедленно отвез ее в больницу, но было уже поздно. Ничего нельзя было сделать. Через три месяца она умерла. – Дженни сделала глубокий вдох. – Я помню, как отец плакал и говорил мне, что мама больше никогда не придет, но я все никак не могла поверить. «Девочка моя, – сказал он мне тогда, – боюсь, я не смогу жить без нее».
Алан тяжело вздохнул.
– Он очень сильно любил ее.
– Да, – проговорила она, чертя рукой круги на воде. – Очень. Мамина смерть была тяжелым ударом для него. После этого он так и не оправился.
– А потом он ушел от тебя. – Алан прикрыл глаза и довольно долго так сидел. Да, Джейк очень любил свою жену и не мог жить без нее, но он не имел права оставлять пятнадцатилетнюю дочь одну справляться со всеми трудностями. Неудивительно, что она такая колючая и бескомпромиссная. Она рано узнала, что значит рассчитывать только на себя.
Бедная маленькая девочка, думал он, помогая ей вылезти из ванны. Он бережно завернул ее в одеяло, отнес ближе к огню и сел на стул, держа Дженни на руках. Прижавшись губами к ее волосам, он крепко обнимал ее и баюкал, как ребенка.
8
Озеро Гурон красиво в любое время года. Оно всегда услаждает глаз своим величием и красотой.
После завтрака Алан помог Дженни одеться, и они вместе вышли из хижины. Природа возвещала о скором приходе осени. Солнце позолотило верхушки деревьев и разлило по поверхности озера жидкое серебро. Аромат сосен и
С озера дул легкий бриз. Он играл с осенней листвой, кружа ее в воздухе, а потом бросал оземь желтые монетки-листья, которые усеивали скалистую тропу, по которой они шли.
День был окутан той же непостижимой магией, что и прошедшая ночь. Иллюзия продолжалась. Зная, что они вынуждены оставаться на острове до тех пор, пока кто-нибудь не хватится их, Дженни с Аланом решили извлечь как можно больше удовольствия из этого неожиданного уединения. Они не обращали внимания на то, что реальность может вернуться в любой момент, и искали радость в обществе друг друга.
Решив воспользоваться преимуществами со-лнечной погоды и спокойной воды, они покопались в сарае и отыскали рыболовные снасти. Правда, удилище было довольно старым, но Дженни, как знаток, заявила, что оно вполне пригодно для ловли рыбы. Порывшись еще немного среди всякого хлама, она нашла леску и с жаром стала убеждать Алана наловить к ужину рыбы.
– Только подумай! – радостно воскликнула она. – Сегодня мы сможем полакомиться жареной рыбой. Это так здорово!
Ее энтузиазм заразил и Алана, но, когда они уселись на один из камней, выступавший из воды у самого берега, он неохотно признался, что понятия не имеет, как приступить к делу.
– Я же городской житель, выросший на улицах Чикаго, – оправдывался он. – Может, ты сама все сделаешь?
Она помахала забинтованной рукой.
– Тут требуются две руки, парень. К тому же теперь моя очередь играть роль учителя. – Воспоминание о том, чему научил ее Алан этой ночью, заставило ее покраснеть. Яркий румянец разлился под смуглой кожей.
Заметив это, Алан довольно улыбнулся, прижал ее к себе и крепко поцеловал.
– Мне нравится, как ты краснеешь. Тебе идет.
– Не пытайся заговорить мне зубы. – Она рассмеялась и вырвалась из его объятий.
Он обреченно вздохнул, и Дженни стала терпеливо объяснять, что и в какой последовательности нужно делать.
Его большие руки, такие ловкие и умелые, почему-то вдруг стали неуклюжими и неуверенными, когда он попытался, следуя ее указаниям, управиться с удочкой.
– Теперь я понимаю, что означает выражение «руки растут не из того места», – поддразнила она его, когда он неловко попытался закинуть удочку в воду.
– Мне уже начинает казаться, – проворчал Алан, – что легче самому прыгнуть в воду и схватить рыбину руками, чем закинуть эту чертову удочку.
Сжалившись над ним, она решила подбодрить его:
– Для городского парня, никогда не державшего в руках удочки, у тебя в общем-то неплохо получается. Просто тебе не хватает практики. Тут нужна ловкость, а она приходит только с практикой.
– У меня большая практика в выуживании кошелька из сумки или кармана, а также по свинчиванию колес с оставленных на улице машин. Вот в этих делах я напрактиковался дай бог. Но вот в рыбной ловле, увы, нет.
– Я с самого начала заподозрила, что у тебя темное прошлое.