Любовь навылет
Шрифт:
— А кем ты работаешь?
— Я диспетчер УВД. Видишь башню? — он указал в центр взлётно-посадочной полосы, где на фоне розового заката высилась диспетчерская башня. — Вот оттуда мы и управляем воздушным движением.
— Здорово! Я всегда мечтала побывать на вышке, посмотреть, как работают авиадиспетчеры.
— Да ничего интересного, — отозвался Эд. — «Круг, добрый вечер, «Аэрофлот» такой-то, эшелон 050, заход по маякам». А я отвечаю: «Вечер добрый, «Аэрофлот» такой-то, Круг, снижайтесь 600, эшелон перехода 1200, давление 998». И всё, ничего сложного.
— Да уж конечно, —
— А я думаю, что смогла бы. Мать говорит, ты отличный специалист, очень внимательный и добросовестный.
— Ты обсуждал меня с матерью?!
Эд заметно смутился:
— Она рассказывала о тебе. Хвасталась, что переманила из агентства толкового бухгалтера. У неё насчёт тебя большие планы.
И, словно джинн, вызванный заклинанием, на крылечко выскочила Нина Петровна:
— Ах, вот вы где! Эдик, ты куришь?! Ты же обещал бросить! Тебе нельзя курить. Ты сегодня пил алкоголь?
— Да, шампанское, а что?
— Матвей напился, ему нехорошо в туалете. Надо отвезти его домой.
— Водителя попроси.
— Он директора повёз.
— Надюшу, свою заместительницу. Она на машине?
— Нет, её муж привёз и уехал обратно.
— Неужели никого нет?
— Да все нетрезвые, праздник же…
Нина Петровна чертыхнулась и скрылась за дверью. Даша сняла пиджак и протянула Эду:
— Спасибо за вечер, рада была познакомиться, до свидания, — и побежала вслед за начальницей.
Догнала её у мужского туалета:
— Нина Петровна, стойте, я трезвая! Могу отвезти Оленева домой.
— У тебя есть машина? — удивилась Усольцева.
— Нет, но у него-то есть?
— У него-то есть… А ты умеешь водить?
— Умею. И права у меня с собой. И паспорт. И даже СНИЛС.
Усольцева уважительно хмыкнула и принялась объяснять, где живёт начальник службы безопасности и как туда доехать: по западному кольцу до микрорайона Северный, а там ориентир — новый девятиэтажный дом, который возвышается над старыми хрущёвками, как пожарная каланча. Даша знала этот отдалённый микрорайон на излучине реки. На автобусе ехать туда больше часа, да и на машине не намного быстрее. Особенно если за рулём малоопытный водитель.
— И присмотри за ним, ладно? — попросила Усольцева напоследок. — Не бросай одного, если ему будет плохо. А я тебе за это отгул дам, договорились?
Оленев плюхнулся на пассажирское сиденье своего подержанного «мерседеса» и уставился в окно. Даша сочла нужным пояснить:
— Мне Нина Петровна дала ключи от вашей машины. Попросила довезти вас до дома.
Он промолчал. Даша завела двигатель и осторожно тронулась. Она получила права сразу после института: хотела купить недорогую машинку, но не смогла накопить денег. А в кредит лезть побоялась. Поэтому водительский стаж у неё был прискорбно мал, но ей не хотелось, чтобы Оленев об этом догадался. Как назло при выезде со стоянки машина заглохла. Старый «мерседес» был с ручной коробкой передач! На «автомате» этого бы не случилось! Даша прикусила губу
Вторую промашку она совершила, когда выехала на перекрёсток с круговым движением: не пропустила машину, ехавшую по кругу. Возмущенный водитель коротко посигналил, и Даша тут же вспомнила ПДД. В этот раз Оленев не смолчал:
— У тебя что, права купленные?
Это было так неожиданно и обидно, что Даша огрызнулась:
— А может, это у вас лётные права были купленные?
— Ты о чём? — Оленев повернулся к ней.
— Я… Я… — Если бы Даша могла, она бы запихала гадкую фразу обратно себе в рот. — Простите, Матвей Иванович, я сморозила глупость. Я ничего такого не имела в виду.
— Да нет, мы оба знаем, что ты имела в виду, — ответил Оленев, устало отворачиваясь. — Ты думаешь, у меня было купленное свидетельство пилота, поэтому я выехал за полосу? Хм, это что-то новенькое. Такой версии я ещё не слышал.
— Нет! Я так не думаю. Просто мне стало обидно: я честно отучилась в автошколе и честно сдала экзамены! Постараюсь ехать осторожнее. Простите ещё раз.
Оленев опять замолчал.
Они выехали за город. На трассе «мерседес» подзаносило, и Даша снизила скорость, решив не обгонять ползущие фуры с лесом. Слишком скользкая дорога для такого новичка, как она. В свете фар клубилась позёмка, на обочинах лежали почерневшие сугробы, а закатное небо отливало сиреневым, как в декабре. Трудно было поверить, что наступил март.
Они молчали, и это молчание Даша расценила как тягостное и враждебное. Несколько дней назад она помогла Оленеву собрать осколки обеда — проявила дружелюбие, так сказать, а сегодня обвинила в том, что он купил свидетельство пилота. И вылетевших слов не вернуть. Наверняка он глубоко оскорбился.
Даша боялась посмотреть в сторону Оленева. Почему-то ей категорически не хотелось, чтобы он на неё злился. Они не были толком знакомы, перебросились всего несколькими фразами, но этот мужчина вызывал в ней огромный интерес — и сам по себе, и обстоятельства его жизни.
— Остановись на обочине и сдай назад, — приказал Оленев.
Неужели он решил от неё избавиться?
— Зачем вы так? Я же извинилась…
— Тормози!
Она испуганно затормозила.
— Теперь задним ходом поезжай до моста.
Ни о чём больше не спрашивая, Даша сдала назад. Остановилась на пятачке у моста и взглянула на Оленева:
— Что случилось?
— Не знаю, сейчас разберёмся.
Он вышел из машины и подошёл к реке. Даша запахнула невесомый пуховичок и присоединилась к нему.
В нескольких метрах от берега в полынье стоял матёрый олень с ветвистыми рогами. Вероятно, там было неглубоко, и задними ногами он опирался на дно. Над водой торчали только голова, плечи и передние ноги. Он скрёб копытами лёд, кроша его в снежное месиво, но проваливался ещё глубже, по самую шею. Выбившись из сил, он вытянул ноги и положил на них рогатую голову. От его дыхания поднимался пар. Тёмная ледяная вода обтекала его тело, как жидкое масло, свет фонарей отражался в круглых испуганных глазах.