Любовь не кончается: Джулитта
Шрифт:
Слова «долг», «замуж», «выгода» сыпались с уст Арлетт как горох и испугали Джулитту, знавшую, что жизнь большинства женщин отягощена массой хлопот и забот, но до сей поры жившую в полном неведении относительно них.
— Мой отец привез меня в Улвертон не для того, чтобы тренировать как кобылу, — резко заявила она.
Жизель, минуту назад вошедшую в комнату, судя по всему, потрясла подобная дерзость. Взгляд Арлетт стал ледяным.
— Твой отец выполнил свой долг, не оставив тебя пропадать в грязной канаве, — сухо заметила она. — Подумай об этом, детка, когда снова
— Откуда вам знать, что бы я предпочла: грязь или Улвертон?
Тонкие брови Арлетт взмыли вверх, на ее лице появилось выражение нескрываемой брезгливости.
— Судя по твоим манерам, ты бы заняла там подобающее место, — негромко сказала она и будничным тоном добавила: — Спать будешь здесь, вместе с Жизелью и служанками. Вижу, ты привезла из Лондона совсем немного вещей. Они вполне поместятся в тот сундук, что стоит рядом с тюфяками. А завтра посмотрим, что ты знаешь и умеешь.
Джулитта открыла было рот, чтобы возмутиться, но вовремя спохватилась: каждое слово, сказанное ею, могло вызвать еще большее недовольство. Арлетт и Жизель уже составили о ней, скорее всего, не очень лестное мнение, а потому следовало быть осторожнее и предусмотрительнее. Раз уж ей не удалось расположить к себе хозяек замка, стоило, по крайней мере, попытаться завоевать доверие других его обитателей. И, в первую очередь, доверие отца. Подумав обо всем этом, Джулитта смиренно, как кающаяся грешница, опустила глаза и направилась к сундуку.
Арлетт внимательно наблюдала за тем, как девочка перекладывала в сундук свои вещи. Увидев обоюдоострый нож, аккуратно положенный Джулиттой поверх одежды, она невольно вскрикнула.
— Насколько я понимаю, это не обеденный нож.
Арлетт не ошиблась. Маленький ножик с резной костяной ручкой, которым Джулитта обычно пользовалась за столом, висел у нее на поясе в кожаном чехле.
— Он принадлежал моей маме.
— Неужели твоя мать носила с собой такую опасную, смертоносную вещь? — удивленно спросила потрясенная женщина.
— Иногда. — Не удержавшись от соблазна поддразнить Арлетт, Джулитта взялась за выточенную из оленьего рога рукоятку ножа и повела клинком. — Но всегда держала его наточенным. Видите, у меня остался и точильный камень. — Она показала подвешенный на узком ремешке камень и провела им по клинку. — Я тоже умею его точить. Но пока он достаточно острый. — Джулитта обезоруживающе улыбнулась.
— Убери это! — хрипло воскликнула Арлетт и, словно защищаясь, прижала руку к груди. — Девочка твоего возраста и положения не должна иметь при себе такие ужасные вещи. Я обязательно поговорю об этом с твоим отцом!
Джулитта невозмутимо пожала плечами.
— Он уже видел нож в Лондоне и разрешил мне оставить его. Его сделал муж моей мамы. Он был оружейником в те времена, когда еще не было короля Вильгельма. — Засунув нож в ножны, она положила его обратно в сундук. — А от секиры мы с папой решили избавиться.
Глаза изумленной Арлетт, казалось, вылезли из орбит. Она сочла нужным не требовать пояснения по поводу последней
— Твой отец частенько проявляет излишнюю доброту в ущерб себе. Держи эту железку подальше от меня: я не хочу видеть ее в своем доме.
Джулитта аккуратно завернула нож в отрез материи, с удовлетворением подумав, что, если потребуется, она непременно воспользуется им..
Следуя долгу истинной хозяйки, Арлетт устроила в честь Джулитты настоящий пир. На столе, украшенном богато вышитыми салфетками, красовалась покрытая глазурью глиняная посуда, среди которой виднелись изящный подсвечник и серебряная солонка. Сидевшая на слишком высоком стуле, Джулитта чувствовала себя среди такого роскошного убранства подавленной и испуганной. В доме госпожи Агаты столом ей служил деревянный поднос, а основной едой — хлеб, каша и булка с маслом и с сыром. В Улвертоне на подносы стелились льняные салфетки, да и выбор блюд был побогаче. И все это приводило ее в отчаяние.
Она с жадностью смотрела на блюдо с жареными певчими птичками по правую руку от себя. При виде их крошечных тушек ее сердце наполнилось скорбью: она искренне сожалела о смерти этих милых существ. Джулитта так и не смогла заставить себя взять в руки их хрупкие косточки. Слева располагалось широкое и плоское деревянное блюдо со сложенной горками форелью. При свете свечей серебристо-бурые тела рыб поблескивали, а мутные молочно-белые глаза смотрели укоряюще.
— Разве ты не голодна? — спросил Рольф. Джулитта кивнула головой. На самом деле ее желудок протестующе урчал, требуя пищи, но еда, стоящая на столе, убивала аппетит. Сейчас девочка предпочла бы сидеть в компании служанок и не отказалась бы от похлебки и тушенного с овощами мяса. Рольф не отводил от нее глаз.
— Всего этого слишком много, да? — прошептал он так, чтобы не услышала жена.
— Мама никогда не давала мне такой еды, — ответила Джулитта. Она думала о том, что раньше место за-столом, на котором сейчас сидела Арлетт, занимала ее мать, Эйлит. В те далекие времена на каждой трапезе господствовала непринужденная обстановка и подавались совсем другие блюда.
— О, ты просто забыла. Она готовила то же самое, — с улыбкой возразил Рольф, — только подавала по-другому. Сегодня Арлетт приготовила ужин по придворному разряду. Так что тебе выпала честь отведать изысканных лакомств. Ты ведь любишь рыбу, верно? — Рольф ловко подхватил одну форель, переложил ее на свободный поднос и умелыми движениями очистил от костей. — Попробуй. Уверен, что ты не пожалеешь.
Немного поколебавшись, Джулитта отломила кусок мяса и положила его в рот. Отец оказался прав: рыба была изумительной на вкус. Желудок встрепенулся и радостно заурчал, приветствуя угощение.
— Никогда бы не подумал, что ты такая разборчивая, — осторожно заметил Рольф.
Джулитта передернула плечами.
— Гораздо проще есть то, что не выглядит так, словно только что летало, бегало или плавало.
Рольф, чуть не подавившись, от души расхохотался. Придя в себя, он смочил пересохшее горло глотком вина.