Любовь (не) предлагать Или сделка с подвохом
Шрифт:
«Пусть моя жизнь кардинально изменится. Надоела мне эта скучная, серая волокита с заезженным сценарием дом-работа-дом…»
«Эх, – подумала я, открывая глаза и любуясь серой мрачностью каменной тюрьмы, – вот не загадала бы желание, что хочу кардинальных перемен в жизни, ничего бы этого со мной не случилось. Зачем я вообще пожелала каких-то там перемен?»
Что теперь меня ждёт? Что я могу изменить и как мне вернуться домой?
Но
Ведьме удалось сбежать.
Не знаю, что произошло после того как меня хорошенько проэлектризовало, но когда пришла в себя – ведьмы и след простыл.
Зато её одежда теперь была вся на мне, а моя чудесная мягкая пижама исчезла вместе с этой сукой.
А ещё она нацепила на меня кандалы.
Теперь мои запястья саднят, а кожа так раздражается, что быстро начинает кровоточить.
Не передать словами, насколько же это невероятная свобода – не иметь подобных «украшений». Но мне, похоже, теперь об этой свободе можно только мечтать.
Ведьма говорила о силе, что передала мне.
Я пыталась как-то призвать эту силу: тужилась, пыжилась, говорила с магией, размахивала скованными руками в надежде, что произойдёт некое чудо. Но чуда не произошло.
Вывод – никакой силы во мне нет, а если и есть, то она впала в глубокую спячку.
Два дня и две ночи я провела в этой холодной и богом забытой дыре.
Меня никто не навещал, не проверял, самое ужасное – не кормил и даже воды не приносил.
А где тюремщики?
Кто-то же должен быть рядом?
Первый день я звала на помощь. Кричала, что меня подставила ведьма – вытянула меня несчастную из другого мира в этот, а сама сбежала.
Никто не ответил.
Вокруг стояла сплошная тишина, словно в этой тюрьме находилась только я одна.
Вторые сутки я разрабатывала коммуникативный план. Когда за мной придут, я должна доходчиво и объективно донести суть проблемы и внушить, что ни в чём не виновата.
Но придут ведь за Эвелиной, а её нет. То есть, я и есть Эвелина, но не та… Но мы как две капли похожи…
Боже, как же глупо всё звучит! Я сама себе уже не верю.
А ведь я умею вести беседу, не срываться на крик, когда слышишь оскорбления, неверие и недовольства. Работа такая – держать удар, точнее лицо компании. Поэтому мне не просто присущи качества как стрессоустойчивость, гибкость и вежливость – они в меня вколочены намертво.
Но вот как мне донести свою историю до людей, которые ненавидят Эвелину?
Надеюсь, я смогу доказать, что я – не она.
На третьи сутки открыла глаза. Вокруг темнота, хотя вроде как утро.
Слышался звук дождя и
Ничего не изменилось: всё ещё в камере, всё ещё одна. И всё также блуждают сквозняки, обжигают и заставляют беспрестанно дрожать.
Широко зевнула, потянулась и почесала застывшими пальцами загрязнившиеся волосы.
«Сплошное разочарование!» – подумала с грустью, вспоминая, как приятно было вставать по утрам, принимать горячий душ, надевать чистую одежду, пить обжигающий чёрный кофе со сливками, есть бутерброд с маслом, огурцом и колбасой и ехать на работу.
Какая же у меня прекрасная жизнь была!
И чего я ныла?
Дура.
Поднялась на ноги, оттряхнула солому, набрала в ладони воды из образовавшейся лужицы и умыла лицо.
Дотянуться до оконца было невозможно. Слишком высоко.
И пить хотелось зверски. Но пока я держалась и не рисковала пить эту воду. Я человек разумный и в век просвещения прекрасно знаю о бактериях, паразитах и прочей гадости, которая может водиться в этой чудной водичке.
Про есть вообще молчу. У меня желудок исполнял настоящие арии, требуя пищи.
А из пищи в этом месте была только сырая гниющая солома.
Кстати, воду и еду я требовала. Молотила по двери, стучала металлическими кандалами и цепью по металлу, но как уже говорила – ответом мне служила тишина и полный игнор.
Не хотелось бы загнуться в этом убогом месте от жажды, голода и холода.
Кстати, признаки простуды с сегодняшнего утра уже начали давать о себе знать. Сопли, озноб, подкашливание и голова словно чугун.
Эх, в тёплую постельку бы сейчас, горсть антибиотиков и чашку малинового чаю.
И только подумала об этом, как вдруг, металлическая дверь, похожая на сейфовую, пришла в движение.
Застонали несмазанные петли. Жутко от такого скрипа. Рычанье двери было как проклятье. Звуки металла неприятно резанули слух. Но ещё более неприятно было увидеть чуть ли не армию вооружённых мужчин – настоящие воины стояли по ту сторону двери и глядели на меня как на исчадие Ада.
Ой, мама!
– Эвелина Нуар! Вы незамедлительно отправляетесь на суд!
Что! Суд?
Какой суд?
Меня что, сжигать будут?
Предупреждающе выставила вперёд руки:
– Не подходите ко мне…
Голос прозвучал сипло, жалко и безжизненно.
– Всем известно, что закованная в железо ведьма не так опасна, – с опасливой усмешкой произнёс впереди стоящий воин.
Высокий и могучий мужчина в броне, и я ему до пупка едва достану. Он был здоровым и если пожелает, меня мизинцем легко прихлопнет. Остальные воины не уступали в неустрашимости и крепости своему предводителю. Уверена, за их плечами немало подвигов и побед.