Любовь не продаётся
Шрифт:
— Я разговаривала с этим человеком буквально полчаса назад… Он приходил и хотел тебя навестить. Ты… — мать запнулась, а потом прожгла меня огнем своих глаз.
Я сжалась и захотела отвернуться. А лечше и вовсе исчезнуть с лица земли.
— Ты спишь с ним? — резко выпалила она, закрывая глаза, словно боялась моего ответа и молила, чтобы я сказала нет. — Никакой работы нет и в помине? Он дает тебе денег и ночами ты ходишь к нему для того чтобы…
— Мама! — я едва ли не закричала, перебивая ее. — Нет! — я отшатнулась, словно от удара и посмтрела на нее с укором.
Понимаю,
13 глава. Евгения
Я набрала в легкие воздуха и приготовилась рассказать ей всю правду.
— Нет! Мама, откуда эти мысли? Что за глупости? — я всплеснула здоровой рукой, потому как левая была плотно зафиксирована в повязке.
— Хорошо, — с каким-то облегчением выдохнула мама и я вместе с ней.
Да, мы отдалились и в последнее время, не помню когда делилась с ней своими мыслями, тем что тревожило. Чаще с Ларисой мы обсуждали эти темы и обеих все устраивало.
— Но тогда что ты делала в клубе в такое время? Ты ведь говорила мне, что работаешь официанткой в кафе на набережной? И вы посменно с Ларисой ведёте два зала, — спокойно спрашивала мама.
Нет, мамочка зал у нас как раз один и мы работаем с Ларисой не посменно, а в паре. Но как же сложно иной раз говорить правду, будто отрезаешь от себя жизненно важный орган…
Я принялась за свое изложение, зная наверняка, что мама все равно начнет перебивать. Много раз я пыталась ставить себя на ее место как бы восприняла слова собственной дочери, что она на протяжении полугода водила меня за нос. Мне было страшно потерять ее доверие, потому что однажды его уже не оправдали. Выбросили на улицу нас всех — общую семью, как надоевших котят.
— Я работаю в клубе…
Надеюсь, Эндар вспомнил о том что мама не знала об этом нюансе, и нарочно не проболтался. Не понимаю, зачем вообще приходил и оплатил мне палату? Чувствовал свою вину? Но за что?
— Официанткой? — спросила мама вскинув брови вверх.
Все-таки хорошо, что она было далека от увлечений современной молодёжи. Потому как таких вакансий не предусмотрено в большинстве клубов. По крайней мере, в нашем городе, точно. Все обслуживались сами у барной стойки. Платили бармену за выпивку и шли в зал.
— Нет, я… наверно не самая лучшая дочь, но пусть лучше ты узнаешь все от меня, нежели, будешь собирать слухи. Если те, конечно, когда-либо выползут на свет, — неуверенно говорила я.
Мама даже не шелохнулась.
— Я танцую в клубе.
— А Лариса? — зачем-то спросила она.
— И Лариса вместе со мной, — подтвердила я.
На ее лице застыла нечитаемая маска, она посмотрела на моё плечо, хоть на то и был накинут халат.
— И как давно ты этим занимаешься? — вид у матери был такой, будто я сказала ей о том, что у нее на голове сидел огромный ядовитый паук — столько пренебрежения было в ее голосе.
— Полгода, —
Мерзкое чувство пустоты и нарастающей тоски поднималось откуда-то из глубин. Я отвернулась к окну, за которым уже было темно. Лишь бы не видеть этот взгляд полный недоумения и немого осуждения.
Мама лишь внешне сохраняла спокойствие, я прекрасно понимала, что это напускное. Стоит только начать… И скандала не миновать. Но у меня тоже были аргументы и доводы в свою защиту и в случае нападок, я не собиралась молчать.
— Как так получилось? — ее голос дрожал, а глаза лихорадочно бегали по моей фигуре.
— Танцами я увлекаюсь давно. Но этого я особо и не скрывала, просто лишний раз не афишировала…
— Про спортшколу Миша мне утром все рассказал, — я зачем-то кивнула головой.
И снова шумно выдохнула. Вот же Мишка! Просила же никому не говорить об этом.
— Однажды нас заметил Эндар, тот самый, — маме не нужно было объяснять кто был этот человек. Много раз она сама о нем говорила, стоило местному телевидению упомянуть имя бизнесмена. Но она точно поняла о ком я говорила. Тем более сама виделась с ним полчаса назад.
— Так…
— Он увидел как мы танцуем и предложил работу в одном из своих клубов.
Мама с ужасом прикрыла ладонью рот и посмотрела на меня. Я хотела замолчать и больше не продолжать свой рассказ.
— То есть совсем случайно? — меня насторожил ее вопрос. — В спортшколе?
— Ну, да, — я ответила не задумываясь. — У него один из сыновей занмается боксом в этой школе, а мы тренируемся там по вечерам…
— И ты вот так сразу дала согласие? — она перебила меня. — Ты… танцуешь стриптиз?
— Нет, мама! — мне было так обидно слышать эти нападки от близкого человека, но откуда ей было знать, что я все та же Женя — добрая и чистая девочка, которая не продавала свою любовь и тело за деньги. — Я лишь пыталась заработать денег, чтобы тебе помочь накопить денег для дальнейшей учебы. Я хочу перехать в другой город… — я осеклась, когда произнесла эти слова вслух.
Доверие часто основывается на взаимности чувств. Сложно доверять человеку, к которому ничего не испытываешь, даже несмотря на то что вместе вас очень многое раньше связывало. Между мной и мамой давно уже выросла стена отчуждения. А теперь я ощущала как обрывалась непрочная нить доверия, связывывшая нас все это время после ухода отца. Она сильно натянулась в тот момент, когда я осмелилась высказать все, что думала об отце. Мать тогда накричала на меня, пригрозила не говорить о нем ничего плохого, будто ещё надеялась, что он вернётся. Запретила и Мише рассказывать обо всем. Но я молчать не стала. В силу юнности и оскорбленных детских чувств, я не мирилась с ничьими запретами. А Мишу… брата мне стало жаль несколько позже, когда он уже подрос и начал все понимать. Мне и говорить ничего не пришлось, ребенок сам догадался, что папа его бросил. Свою маленькую копию и частичку себя. Разве достоин был такой человек прощения? А уважения? Не думаю. Тогда-то мы и отдалились с мамой друг от друга.