Любовь не с первого взгляда
Шрифт:
Предвкушение долгожданного отдыха придавало Кае сил, и танцевала она с самым радостным настроением, напрочь очаровывая своих кавалеров ярким сиянием глаз и лучезарными улыбками. У короля-консорта, прямо признаем, получалось хуже: своим партнёршам он устраивал чуть ли ни допрос, «балуя» в ответ разве что скупыми сухими улыбками.
Справедливости ради, все его мысли были заняты размышлениями, как устроить махийскую пиратку, которая прибывала примерно в то же время, что и анжельский посол, как развести их в пространстве и времени, не дать сговориться за спиной министерства
Получалось скверно. Принцессу, разумеется, поселят во дворце. Посла, как обычно, устроят в министерстве. Если определить пиратку в министерство — она может затеять политические шашни с послом. Если во дворец — не дай Бог, столкнётся с принцессой, то-то скандал выйдет!
Если переселить посла во дворец, начнутся сплетни о том, что король-консорт уж слишком благоволит своим соотечественникам и оказывает им королевские почести.
Если отправить посла в гильдию купцов, на анжельский торговый двор, то это вообще похоже на оскорбление, — мол, даже места для него не нашлось.
Пиратку в гильдию моряков не отправишь — где пираты, а где честные торговцы, скандал. В казармах военного флота ей тоже делать нечего — сплошные мужики же, а она, пусть номинально, но девица. По той же причине к соратникам её не отправишь — скомпрометируешь.
В отчаянии Канлар уже даже подумывал пристроить её в монастырь — но едва ли мудро селить принципиальную сторонницу грабежей с монахинями.
Было большое искушение свалить всё на Кордонлиса: его пираты — он пусть и расхлёбывает. Но оказалось достаточно представить, что на такой пассаж скажет его жена — женщина бравая и боевая — как становилось жалко соратника.
Канлар хмурился, смурнел, но выход упорно не находился. Если только попытаться вытолкать анжельского посла пораньше? Нет, тоже не вариант: неуважение и всё такое…
Размышления такого плана заняли его голову настолько, что на обратном пути во дворец вместо обмена мнениями о выпускниках Канлар начал высказывать королеве свои соображения, пожалуй, даже излишне подробно — ведь не было особого смысла в том, чтобы пересказывать варианты, которые так или иначе оказались несостоятельными. Возможно, он надеялся, что в процессе рассказа набредёт на новую мысль, либо же Кая сумеет увидеть какой-то выход, которого не увидел он. Однако и она не могла придумать каких-либо здравых идей, за исключением, разве что, возможности выделить гостье отдельный особняк. Но это тоже смотрелось бы несколько скандально и странно.
Так и не решив этот вопрос, они добрались уже до своих покоев, где их ждал приятный ужин в компании друг друга.
Беседа не клеилась: оба устали, оба рассчитывали на романтическое продолжение, оба не знали, как перейти от формального контекста к романтическому.
Быть может, это прозвучит немного странно, но между ними установилось две автономных друг от друга формы отношений: деловое сотрудничество между королевой и королём-консортом и близкие отношения между мужем и женой. Чаще всего две эти линии не пересекались, и каждый из них словно бы становился другой
От того при переходе от одной линии к другой оба испытывали некоторую неловкость. Сейчас за ужином сидели королева и её консорт, и обсуждать что-либо, кроме дел, казалось им странным и неловким, но какого-то способа переключиться на неформальный формат они ещё не изобрели.
Между тем, ужин отчаянно закончился, и столь же отчаянно кончался чай.
Канлар вздохнул и использовал старый проверенный способ: помог королеве встать, попутно ухватив её в объятия.
Та в ответ прижалась к нему с самым довольным видом.
Спустя минуту таких, ещё робких, объятий, выдохнула куда-то ему в шею:
— Как здорово…
— Ммм? — незамедлительно заинтересовался Канлар.
— Что можно к вам прикасаться, — доверчиво пояснила Кая, чей тщательно выстраиваемый годами образ не позволял ей обнимать людей. Тем более, мужчин. Тем более, так долго и так нежно.
— Ммм! — невнятно отреагировал Канлар, осмысливая сказанное, после чего заметил несоответствие и обратил на него внимание: — Если прикасаться ко мне так здорово, что ж вы полчаса сидели напротив с каменным выражением лица и столь любезно говорили о погоде и музыке?
— Ммм… — засомневалась королева в справедливости замечания. — А что же я могла сделать?
Канлар посмотрел на её макушку так, словно пытался понять: она шутит, кокетничает или и в самом деле всерьёз?
— Даже не знаю! — несколько насмешливо отозвался он. — Возможно… о, да! Вы ведь могли просто прикоснуться ко мне, ведь правда?
Она подняла на него настолько удивлённые глаза, что посеяла этим серьёзные сомнения по поводу оценки её умственных способностей. Как будто этого было мало, её робкий, тревожный и тихий вопрос добил Канлара окончательно:
— А… можно?
Проглотив кашель и несколько совсем уж нецензурных ответов, он язвительно поинтересовался:
— А почему нет? Возможно, я чего-то о себе не знаю? У меня ядовитая кожа? Хм. Или я болен чем-то заразным, но мне забыли об этом сказать? Или… постойте, конечно же! — хлопнул он себя по лбу. — Как я мог забыть, что я отгрызаю руки каждому, кто посмеет ко мне прикоснуться!
Кая улыбнулась робко, но не засмеялась.
Канлар вперил в неё долгий и глубокий взгляд, после чего серьёзным тоном обозначил:
— Прикосновения являются естественным атрибутом супружеских отношений. Стесняюсь спросить, кто занимался вашим просвещением в этих вопросах? Здесь явно остались пробелы.
Кая покраснела так, будто супружеские отношения были серьёзным экзаменом, который она прямо сейчас провалила по причине собственной нерадивости.
— Но вы, — сделала попытку защититься она, не глядя, впрочем, ему в лицо, — тоже сидели эти полчаса с каменным лицом и вполне себе спокойно обсуждали музыку!
Ответная претензия была справедливой, но у Канлара нашлось, что ответить.