Любовь не выбирает

Гарриетт Джилл

Ральф и Шэрон шли по кромке воды, сняв обувь. Свежий ветер трепал волосы, глубоко вздыхал океан, лунный свет ласкал лица.

Оба молчали. Душа Шэрон пела песню любви и победы. За эти полчаса молчания они успели сказать друг другу все,

что нужно было сказать и в чем повиниться… Она знала, о чем думает в эту минуту Ральф, и не торопила его.

Они не касались друг друга, но в этой немоте и отстраненности было столько доверия и нежности, что Шэрон хотелось плакать от полноты чувств. Она готова была идти рядом с ним вечно…

Ральф остановился, протянул руку и осторожно повернул ее к себе. Она моментально ответила на его ласку, всем телом подавшись к нему, и подняла лицо. В ее глазах была любовь и надежда.

— Ты веришь мне? — одними губами спросил он.

Она молча кивнула.

— Навсегда?

— Навсегда. Прости меня, Ральф, — прошептала она.

— Что ты, милая моя, — удивился он. — Это я должен просить у тебя прощения. И я получу его.

— Не надо, Ральф, — попросила Шэрон. — Мне так хорошо, так спокойно, так просто с тобой. Никогда и никто не заставлял меня так страдать и радоваться одновременно. Я не забуду ни одной минуты.

— А когда ты перестала сомневаться? — не унимался Ральф.

— Когда ты при всех сказал, что был влюблен в нее мальчиком. Чтобы сказать это, надо было расстаться с

этим чувством.

— Глупая, я просто сказал это вслух, — тихо засмеялся Ральф. — Любить и желать не одно и то же. Я только теперь это понимаю. Я не отдам тебя никому на свете. Но в моем чувстве только свет и радость.

— Не говори ничего, Ральф. Мне страшно! — Шэрон испугалась такой открытости слов. — Слова ничего не значат. Мне и так хорошо.

— Выслушай меня, — взмолился он. — Слова ничего не значат, но иногда они нужны. Я люблю тебя. С того самого момента, когда увидел тебя здесь, на пляже. Я понял, что жизнь без такой жизнерадостной и сильной женщины пуста. Мне стало обидно, что ты даже не заметила меня. А потом… как я обрадовался, что ты Шэрон!

— Я всегда была Шэрон, — не удержалась она. Она поняла, что он говорит о встрече в доме ее отца.

— Ты всегда была Шэрон, — кивнул он, легко касаясь губами ее гладкой щеки. — Просто Шэрон… А теперь ты моя Шэрон… Любимая Шэрон… Единственная Шэрон…

Они больше не могли сдерживаться. Его руки стали настойчивыми, а губы сладкими, кости размякли, и кровь отхлынула от головы и устремилась вниз.

Старик океан накинул на них одеяло мрака, а равнодушная луна отвернулась от непоседливых людей, которые никак не могут забыть о том, что ничто не вечно, и стремятся обрести бессмертие…