Любовь не выбирают
Шрифт:
Я ошалело потрясла головой.
Так. Где моя метла? Пусть треснет по затылку еще разок, что ли, а то меня, кажется, переклинило… Где ж это видано, чтобы мужики себе жен с помощью ведьм выбирали? Они что тут, во тьме с рождения сидючи, окончательно ополоумели? Без оракула себе пару отыскать не в состоянии?!
Богиней клянусь, я такого бреда еще не слышала!
– Идем, я покажу, почему мы это делаем, – неожиданно сменил тон владыка и поднялся из-за стола. А когда я так и осталась сидеть, глядя на него широко раскрытыми глазами, требовательно протянул руку
О том, что в кабинете имеется вторая дверь, я догадалась лишь тогда, когда владыка моранов приблизился к одной из стен, и та беззвучно перед ним расступилась. Швы между камнями оказались настолько тонкими, что даже при близком рассмотрении их невозможно было различить. Снаружи ни ручки, ни привычного вида дверных петель… стена просто бесшумно отъехала в сторону, открыв перед нами еще один зал. Почти такой же громадный, как и оставшаяся позади комната.
Переступив порог следом за повелителем, я едва не споткнулась от неожиданности. Нет, я, конечно, подозревала, что новое помещение тоже окажется непростым, но от того, что я там увидела, у меня просто перехватило дух.
Арки… мать-богиня, гигантская комната почти целиком состояла из арок! Больших и маленьких. Широких и поуже. Плавно перетекающих друг в друга и изгибающихся под самыми причудливыми углами так, что создавалось впечатление, будто я попала в гигантский лабиринт. Причем каждая арка имела абсолютно уникальный орнамент, местами искрящийся крохотными осколками слюды, затем он переходил на стены и бесследно исчезал во тьме.
Неудивительно, что я ненадолго выпала из реальности, пытаясь разглядеть детали и представить, сколько труда ушло на создание этой невероятной красоты.
– Подойди, – негромко велел владыка, остановившись перед каким-то возвышением.
Все еще потрясенно оглядываясь, я послушно приблизилась и вопросительно уставилась на небольшую прямоугольную усеченную колонну, на которой лежал обычный деревянный ящичек, украшенный искусной резьбой.
В общем-то, кроме арок и этой колонны, в помещении ничего больше не было. И мне пришлось призвать все свое терпение, чтобы не разрушить сгустившуюся тишину упорно крутящимся на языке вопросом.
Тем временем моран откинул крышку и отступил в сторону, давая мне возможность подойти ближе.
– Возьми.
Я недоверчиво уставилась на лежащий внутри шкатулки недавно сорванный, но еще не успевший погибнуть цветок.
Элария… символ матери-богини. Тонкий стебелек, изящные зеленые листики и ярко-синий венчик, внутри которого сияет похожая на маленькое солнце сердцевина… Такие цветы вплетают в подвенечные венки невестам. Их считают символом чистоты. Невинности. Верности и любви.
Но зачем моран показывает его мне?
Поколебавшись, я все-таки достала цветок из шкатулки и улыбнулась, потому что элария моментально ожила. Ощутив мою силу, подвядший венчик заметно воспрял, засохшие лепестки развернулись. Цветок мгновенно засиял и залучился первозданным светом, который вдохнула в него я, в надежде,
Но тут владыка протянул руку, на которой больше не было перчатки, и легонько коснулся пальцами нежного лепестка. Элария вздрогнула, словно от порыва сильного ветра, мгновенно почернела, скукожилась и рассыпалась прямо у меня в руках, будто ее дотла сжег невидимый огонь.
От неожиданности я ахнула и поспешно отдернула руки, с которых осыпался лишь черный пепел. После чего сердито уставилась на абсолютно спокойного нелюдя, не в силах понять, зачем он так безжалостно уничтожил жизнь, которую я собиралась возродить.
– Наша сила похожа на пламя, – сказал моран, так же спокойно убирая руку. – Она может быть могущественной или же слабой, направленной или нет, а иногда… если не уследить… превращается в лесной пожар, который ничем невозможно остановить.
– Но зачем было уничтожать цветок?! Разве он в чем-то провинился?
– Это всего лишь пример того, что случается с живыми, если их касается Смерть. Скажи, как выглядит тот источник, из которого ты черпаешь силу?
Я непонимающе нахмурилась:
– При чем тут наш источник?
– Он материален, не так ли? – словно не услышал моран. – У вас есть хорошо охраняемый храм, а в этом храме хранится нечто… возможно, ларец или статуя… или иной освященный богиней артефакт, прикосновение к которому восстанавливает ваши силы и дает ту самую благодать, что позволяет творить чудеса.
Я угрюмо промолчала.
– Никто не знает, что это за вещь, – так же спокойно продолжил повелитель. – Быть может, это драгоценный камень, веками лежащий в сокровищнице. Тысячелетнее дерево или просто цветок… к примеру, такой же, как тот, что я сейчас уничтожил. Но мы точно знаем, что у него есть форма. Цвет. Вес. И, разумеется, хозяин.
– С благословения богини силой артефакта пользуется только верховная ведьма, – буркнула я. – Любого другого, кто коснется его без спроса, он просто-напросто уничтожит.
– Не в этом суть. Главное, что он есть, и он материален. Тогда как наша сила… – Моран сделал крохотную паузу: – Не имеет материального воплощения. Она крайне изменчива, может давать внезапные всплески и, будучи по сути своей источником разрушения, не способна долго храниться в обычном сосуде. Именно поэтому бог-отец создал нас. И по воле его все могущество энергии Смерти, как это ни парадоксально, сосредоточено не в мертвом, а в живом сосуде. И веками передается из поколения в поколение, меняясь и совершенствуясь вместе с ним.
– Что вы хотите сказать?! – прошептала я, в шоке уставившись на невозмутимого нелюдя.
– Я – такой сосуд, – бесстрастно сообщил владыка, подчеркнуто медленным жестом возвращая перчатку на место. – Я – хранитель энергии разрушения, точно так же как ваша верховная ведьма является хранителем силы матери-богини. Но если она… а вместе с ней и вы… оберегаете жизнь, то я способен ее уничтожить. Если ты одним касанием способна ее подарить, то мое прикосновение ее убивает. Причем всегда. Без исключений.