Любовь незнакомца
Шрифт:
Кинкейд увидел на каминной полке два маленьких овальных портрета в золотых рамках. Легкая дрожь пробежала по его телу. Он жадно всматривался в изображенные на них женские лица. Мэри — первая жена отца, его мать, и Энн, вторая жена. А Маргарет? Ее портрета не было… Как мог отец держать в общей с Маргарет супружеской спальне портреты бывших жен? Что он хотел ей доказать? И как она сама терпела подобное неуважение с его стороны? Какая она была, эта Маргарет, третья и последняя жена отца? Вот если бы отыскать ее портрет… Кинкейд
Кинкейд взял портрет матери, бережно опустил его в карман и вышел из комнаты. Побродив еще немного по холлу, он решил отправиться к себе в детскую, но неожиданно передумал. Мысль о Маргарет не давала ему покоя. Может, в ее бывшей комнате, где она жила со своей няней, он найдет ее изображение? Или обнаружит какой-нибудь предмет, вещицу, которые помогут ему разгадать тайну этой трагедии? Кинкейд сознавал, что бессмысленно что-либо искать в комнате девочки, но какая-то неведомая сила неумолимо тянула его туда. Он миновал еще один коридор и оказался перед дверью комнаты, в которой когда-то жила маленькая Маргарет.
Войдя в комнату, Кинкейд в нерешительности остановился на пороге. Здесь так же, как и в спальне отца, было темно, пахло затхлостью и пылью. Сквозь темно-зеленые занавески на окнах едва пробивался дневной свет. Кинкейд отдернул пыльную занавеску и приоткрыл окно. Комната выглядела нежилой, но что-то в ней казалось Кинкейду неуловимо знакомым: зеленые занавески на окнах, в тон им покрывало на постели…
На ночном столике около кровати лежала старая фарфоровая кукла с потрескавшимся, облупившимся лицом…
«Почему Маргарет не забрала ее с собой? — Он усмехнулся своему глупому вопросу. — Потому что она стала взрослой женщиной и перестала играть в куклы. У нее началась другая жизнь».
Кинкейд положил старую куклу на место, присел на краешек кровати и задумался. Что же он надеется здесь отыскать? Неожиданно его взгляд упал на деревянный комод. Он рывком поднялся и, шагнув к комоду, стал торопливо выдвигать ящики. Постельное белье, детские платья, одежда… Вдруг Кинкейд нащупал под ворохом белья что-то твердое, потянул за один конец и вытащил из ящика толстую коричневую тетрадь. Он открыл первую страницу и прочитал написанное детским почерком:
«Дневник Маргарет Ганнибал. Начато 21 декабря 16… года».
Кинкейд снова сел на кровать и принялся лихорадочно листать пожелтевшие от времени страницы. Может, дневник Маргарет Ганнибал подскажет ему что-нибудь?
Папа болеет, день ото дня ему становится все хуже и хуже. Бабушка говорит, что скоро Господь заберет его к себе…
Читая эти бесхитростные строки, Кинкейд чувствовал себя неловко. Маленькая Маргарет писала их для себя, а не для посторонних глаз. Он перелистал еще несколько страниц.
Сегодня
Кинкейд пробежал глазами еще несколько страниц, исписанных круглым детским почерком.
Сегодня я прибыла в замок Ратледж… Бабушка слишком больна, чтобы уделять мне внимание… Какой внушительный, даже пугающий замок. Настоящая крепость… Люди, живущие в замке, почти не разговаривают со мной… Я всех их боюсь…
Кинкейд закрыл тетрадь и задумался. Этот дневник он обязательно заберет с собой в Лондон. Он внимательно прочитает его от первой до последней страницы. Он покажет дневник Мэг, возможно, она подскажет что-нибудь. Кинкейд сунул тетрадь в карман и вышел из комнаты, тихо прикрыв за собой дверь.
Куда теперь идти? Зловещая тишина замка и холод, исходящий от массивных каменных стен, угнетали его, он мечтал очутиться на свежем воздухе и подставить лицо теплым весенним лучам солнца. Он хотел в Лондон, домой, к Мэг!
Кинкейд быстрым шагом миновал коридор, спустился по винтовой лестнице и оказался во внутреннем каменном дворе, куда выходили двери кухни, помещения для слуг и подвала, куда он еще ребенком несколько раз спускался за вином по просьбе отца. Этот подвал всегда казался ему страшной темницей, где обитают привидения и злые духи. Внезапно ему захотелось взглянуть еще раз на этот длинный каменный лабиринт, прислушаться к шорохам и скрипам, постоянно доносившимся оттуда. Но что он там сможет увидеть?
Сознавая нелепость своих действий, Кинкейд все же толкнул маленькую металлическую дверь, за которой сразу начиналась узкая каменная лестница с высокими стертыми временем ступенями. Он сделал несколько шагов вниз, остановился и стал вслушиваться в мертвую зловещую тишину.
Тихое царапанье и легкий шелест послышались из глубины подвала. Кинкейд замер от неожиданности, мгновенный страх окатил его холодным потом. От его ног метнулась маленькая темная тень. Он отпрянул к стене, промчался большой полосатый кот, выскочил наружу и припустился по каменному внутреннему двору в сторону кухни.
Кинкейд глубоко вздохнул, вытер пот со лба и обессиленно прислонился к холодной стене. Кого, кроме кота и крыс, он надеялся увидеть в подвале?
— Милорд, — раздался голос за его спиной. — Милорд.
Кинкейд резко обернулся и увидел двух слуг, Тома и Сэма, робко заглядывавших в дверь.
— Милорд, вы хотите спуститься в подвал? Вам помочь?
Кинкейд немного смутился. Может быть, слуги видели, как он испугался сбежавшего кота?
— Нет… я, собственно, просто открыл дверь. Вспомнил, как в детстве несколько раз ходил туда.