Любовь ниже уровня моря
Шрифт:
— …Колготы были с большим экстравагантным вырезом между ног — именно такие в холодное время года предпочитают проститутки из Де Виллетьес. Ты захотела представить себя одной из них: целый час в ванной скоблила тело отцовской бритвой, а потом, напялив обновку, вертела выбритым лобком перед зеркалом. Помнишь?
В висках стучало, голова ее раскалывалась…
— Конечно, помнишь. Это благочестивые поступки оставляют в нашей памяти лишь обманчивый елейный аромат, плохие же — глубокие болезненные шрамы. Милая рассеянная
Лицо ее лишилось живых оттенков, в выразительных карих глазах застыли слезы. Еще там — на улице, она ощутила смутное беспокойство. Оно росло с каждой минутой пребывания рядом с этим человеком; а сейчас Анна-Мари уже находилась на грани истерики и готова была бежать отсюда, позабыв о ненормальном мотоциклисте, об испачканной куртке и о том, куда и зачем шла…
— Нет, ты не убежишь, — словно читая ее мысли, обронил Рафаэль, промокая тонкие губы салфеткой. — Во-первых, от меня еще никто не убегал. А во-вторых, твое любопытство сильнее страха. Не так ли?
— Кто вы? — прошептала она.
Он же выпустил к потолку издевательски ровную струйку дыма, разломал остатки сигариллы в пепельнице и мечтательно произнес:
— Да-а… тогда в Голландии еще ходили старые добрые гульдены, а не эти… убогие еврики. Кстати, о евриках! У тебя есть мелочь?
— Сами притащили меня сюда, — всхлипнула готовая расплакаться девушка, — сами и расплачивайтесь.
— Не о счете речь, — поморщился он, — мне нужна монета достоинством в один евро, и монета должна быть твоей, — и крикнул через весь зал официанту: — Эй! Принеси-ка что-нибудь из настоящего хрусталя!
— Что вам угодно: рюмки, сауэры, фужеры?.. — раскланялся на полпути к столику гарсон.
— Одной рюмки достаточно. И побыстрее.
— Держите, — протянула Анна монету.
Рафаэль придирчиво повертел ее в руках — это был обычный евро: вставка из белого металла, тонкая желтая каемка; размашистая единица, чуть смещенная от центра влево; рядом — контуры Евросоюза…
Подбежавший молодой человек аккуратно поставил на стол сиявшую узорами рюмку; в готовности исполнить следующую прихоть, застыл в двух шагах. В отличие от впечатлительной Анны-Мари, лицо его не выразило эмоций, когда странноватый посетитель грохнул рюмкой по столешнице; покопался в осколках, выбирая нужный, остальные смахнул на пол. Затем подвинул монету к осколку и накрыл сверху левой ладонью…
— Через пять минут ее чистая одежда должна быть здесь, — не оборачиваясь, процедил гость кафе «Roux».
И лишь проворная фигура местного служивого исчезла «за кулисами» зала, девушка вздрогнула и отшатнулась — под мужской ладонью что-то зашипело, заискрилось; меж пальцев заструился сизый дым…
— Господи, — пробормотала она.
— Не поминай его всуе, — строго одернул
Играя тонкими гранями бриллианта, на столе покачивался золотой перстень…
Ужас и любопытство, страх и неверие в происходящее — все смешалось в широко раскрытых глазах Анны. С минуту она боялась пошевелиться, затем робко посмотрела на загадочного собеседника.
— Это мой подарок, — допивая кофе, объяснил он. — На нем ты не отыщешь пробы или заводского клейма, но любая женщина растает от зависти, увидев его на твоей руке. Только подарок еще не остыл, потерпи…
Скоро Рафаэль сам взял драгоценную вещицу, осторожно приподнял прохладную и слегка вспотевшую от напряжения ладонь девушки…
Однако прежде чем надеть перстень на пальчик, предложил:
— Загадай желание.
Она часто закивала в ответ.
— Нет, эту мечту я выполнить не могу. Точнее, не хочу.
— Почему? — вполголоса спросила Анна-Мари.
— С Петером Ван Рейном ты не обретешь того счастья, которого заслуживаешь.
— Знаете, я тоже иногда размышляла об этом…
— Загадай что-нибудь другое, — покривился тот, не желая тратить время на пустое.
Девушка на мгновение задумалась и уверенно выдала:
— Все. Загадала.
— Ну, что ж, Анна, — улыбнулся Рафаэль, — Симон — отличный парень, хоть и не такой красавчик как Петер. Ты не отвечала на его звонки, избегала встреч, но… полагаю, он не в обиде. Позвони ему сегодня, и все уладится…
Перстень удивительным образом подошел по размеру, обосновавшись на ее среднем пальчике…
Любуясь великолепной обновкой, она не заметила подошедшего официанта, бережно держащего чистенькую белую куртку. Не заметила, как таинственный незнакомец рассчитался за кофе с разбитой рюмкой и… исчез.
— А подарок? Ты передал ей мой подарок? — допытывался молодой парень, придерживая за руль черную «хонду». — Заказ этого перстня обошелся мне…
— Нет, оставил себе! На память… — недовольно перебил мужчина, вытряхивая из бездонного кожаного рукава осколок хрусталя, монету, какие-то провода, батарейку. — Сегодня она тебе позвонит — сиди дома и жди.
— Спасибо, дружище Рафаэль!
— Не за что. Мне было приятно поболтать с твоей доверчивой Анной.
— Как же тебе удалось ее убедить?
— Просто. Ловкость рук, озвученная тобой информация, знание женской психологии и… малость фантазии. Давай ключи.
Он уселся на мотоцикл; счастливый юноша подал черный глухой шлем, ключи. Облегченно вздохнув, признался:
— Как только позвонит, сразу приглашу ее на «Candlelight— Cruise».
— Ночная прогулка на катере по каналам?
— Точно. И с ужином на борту, представляешь?! Я уже купил билеты, — Симон показал два прямоугольничка из красного бархатного картона, — отправление от Принс-Хендриккаде,