Любовь очень зла
Шрифт:
— Цветочных магазинов не так много.
— Есть еще рынки.
— И все-таки я бы попробовала.
— Ну хорошо. Давай попробуем. Хотя, я считаю эту выходку жестом отчаяния. В письме никаких угроз и требований, злобная выходка и ничего больше.
— Хорошо, если так, — кивнула я, ни мало не сомневаясь, что угрозы не заставят себя долго ждать, и вдруг спросила:
— Ты ничего не хочешь мне рассказать?
— Что ты имеешь ввиду? — Сергей старался выглядеть удивленным, но в глубине зрачков
— Может быть есть что-то такое…
Он решительно поднялся и взял меня за плечи.
— Я чувствую, времена для нас пришли не самые спокойные и потому хочу, чтоб ты знала. Я люблю тебя. Я люблю тебя так, как никого никогда в своей жизни не любил. Я готов сделать для тебя все, что угодно. Если понадобится убить кого-то, я и это сделаю, может звучит слишком зловеще, но что есть, то есть.
Единственное мое желание быть с тобой. И я добьюсь этого, чего бы это не стоило. — Тут он улыбнулся и добавил веселее:
— Получается у меня довольно высокопарно, наверное оттого, что с подобными речами мне выступать не приходилось. Трудно выразить словами то, что я чувствую. Пожалуйста, помни, что бы ни случилось я люблю тебя. Я сделаю все для того, чтобы мы были счастливы.
Он говорил вполне искренне, мне сделалось стыдно за то, что я могла усомниться в его чувствах, но почти в то же мгновение в глубине души шевельнулось сомнение: «слова это только слова»… Я попыталась избавиться от этой мысли.
— Я люблю тебя, — сказала я улыбаясь.
Через час мы расстались, Сергей отправился по цветочным магазинам, а я во вневедомственную охрану. Охрана дома была самой что ни на есть обычной. Никаких видеокамер и прочих технических достижений. Виктор любил повторять, что он честный человек и у него нет врагов. По поводу вездесущих охранников посмеивался, говоря, что держит их для солидности, а сигнализация в доме на случай, если какому-нибудь воришке взбредет в голову заглянуть к нам. Дом мы ставили на охрану, только когда уезжали на несколько дней.
Мое появление вызвало раздражение у дежурной.
— А что случилось? — спросила она строго.
— Видите ли, — как можно мягче принялась объяснять я, — у меня есть основания думать, что кто-то в мое отсутствие проник в дом.
Женщина нахмурилась и ровно через пять минут сообщила:
— Никакой тревоги не было. Ребята ни разу к вам не выезжали и вообще… У вас что-нибудь пропало?
— Нет. Скорее появилось, — ответила я.
— Что появилось? — не поняла женщина.
— Розы. Очень много роз. Возможно, это даже красиво, но мне бы хотелось знать, как они оказались в моем доме.
— Вы это серьезно? — растерялась женщина.
— Конечно, — кивнула я.
— Давайте еще раз по журналу посмотрим. Говорите, вы на неделю уезжали? Так… какого числа?
— Двадцать
— Приняла Миронова, сдала на охрану Давыдова. В 10.05. Все правильно?
— Да.
— Двадцать пятого апреля, 9.03, дом с охраны снят. Диспетчер Рябова.
— Как снят? — нахмурилась я.
— Снят. Давыдовым. Это ведь ваш муж? Он у нас в компьютере, имеет право. Значит с нашей стороны…
— Мой муж погиб, — сказала я. — Завтра сорок дней со дня его смерти. — Женщина замерла, чуть приоткрыв рот. На то, чтобы прийти в себя, ей потребовалось никак не меньше минуты.
— Вы должны были сообщить нам об этом, а вы не сообщили.
Откуда же нам знать? У нас определенные правила. Человек назвал код и фамилию…
— Да-да, — перебила я. — Извините. Я действительно должна была предупредить.
— Пройдемте к начальнику, напишите заявление, вам сменят код.
Вы хорошо смотрели, ничего не пропало? Надо же, какая неприятность. У нас такое впервые…
Последующие полчаса прошли как в тумане, я что-то писала, объясняла и выслушивала чужие наставления. В себя пришла, только оказавшись в машине.
Итак, все просто. В том состоянии, в котором я пребывала после убийства, не мудрено забыть о вещах элементарных. Кто-то этим воспользовался, назвался моим мужем и проник в дом. Он знал код. Кто мог его знать? Охрана? Почти наверняка охранники его знали. Знали или нет? Я не припомню случая… о чем это я?
Виктор мог звонить при них… мой муж очень осторожный человек. Допустим, все-таки охрана, больше некому. Не считая Жанны, разумеется. Могла она кому-то сказать? Зачем? Это лучше спросить у нее.
Я поехала в офис. Найти Жанну оказалось не так просто, секретарь Андрея на мой вопрос ответила: «где-то в офисе», но прогулявшись по коридорам и заглянув в многочисленные кабинеты, я в этом усомнилась, и тут нос к носу столкнулась с Жанной, она выходила из бухгалтерии.
— О, привет, — обрадовалась она, целуя меня. — Вернулась? Как родители? Волшебно выглядишь. Костюм там купила? К завтрашнему дню все готово, ресторанный зал на сто мест, приглашения разослали, в церкви будут лишь самые близкие, служба в десять.
Не рано? Ты ведь поспать любишь. Оттуда на кладбище и в ресторан. Меню посмотришь?
— Нет. Ты ко мне заходила?
— Да, — вроде бы удивилась Жанна.
— Когда?
— Сейчас соображу. Два дня назад.
— Дом был на сигнализации?
— Конечно. Я привезла продукты, у тебя холодильник пустой, и немного повалялась в твоей ванной. Не возражаешь?
— Валяйся хоть трижды в день.
— А работа? Еще я пила коньяк и разгуливала в твоем халате.
Красиво жить не запретишь. Что-нибудь не так?