Любовь окрыляет
Шрифт:
Кто наблюдал за работой банковского отделения? Кто составил такую точную схему нападения, кто знал точный график работы инкассаторов? Откуда велось наблюдение?
– Отсюда, дорогой мой Глеб! – Симаков снова потюкал пальцем по стеклу. – Из этой вот самой квартиры, друг ты мой сердешный.
– Да ладно! – ахнул Глеб и даже за сердце схватился. – Это ведь значит, что Светка…
– Да. Да, не пугайся. Это и значит, что Светлана твоя, скорее всего, завела роман с преступником, который использовал ее в корыстных целях. Правильнее, не ее, а квартиру матери. И хорошо,
– Да ладно!!! Скажешь тоже! – Глеб выругался неприлично и пошел к выходу, на ходу бубня: – Светка?! Эта глупая курица и соучастница тяжелого преступления?! Игорь, ты просто ее не знаешь!
– А ты?
– Что я?
– Ты знаешь ее, знал, вернее? Потому и, пардон, оказался рогоносцем! От знаний своих, не так ли? И потому изменяла она тебе, возможно, с преступником, ведущим наблюдение из окна кухни ее мамы. А как думаешь, как я до всего этого додумался, а, Глебушко?
Симаков не дал ему выйти из квартиры. Увлек в комнату, включил свет и с силой толкнул в сторону дивана, на котором прежде Глеб частенько сиживал в ожидании пирога с рыбно-луковой начинкой.
– Сядь и не кипятись! И послушай меня внимательно!
– Слушаю, – ворчливо отозвался Глеб и осмотрел внимательно комнату, будто видел впервые.
Вот оно как получается-то, а! По субботам его сюда таскала, взяв много лет назад с него обещание навещать ее маму по выходным дням. А в будние дни в этой самой квартире развлекалась с любовником. Интересно, на этом диване их встречи происходили или на полу ложе готовилось? Нет, на пол его однажды уложили, когда сын неожиданно приболел, и им тут пришлось остаться ночевать. А Жоржа вряд ли на пол уложили. Ему почести другого плана устраивались.
Сука!!! Глупая грязная сука, отравившая ему всю жизнь своим притворством!!! Мало того, что она обманывала его, так ухитрилась еще найти себе в любовники самого ужасного человека.
Кстати…
– Как думаешь, где она его подцепила? – нахохлившись, поинтересовался Глеб и пересел все же с дивана, на котором, возможно, его жена предавалась страсти с грабителем.
– Она?! – Симаков хмыкнул и полез за сигаретой. – Думаю, что не она, а ее подцепили. А где? Да мало ли! К маме приехала, столкнулась с мужчиной в подъезде, или сумку он ей помог донести, или комплимент сделал невзначай. Что, не знаешь, как бабу склеить?
– Сука!!! – не выдержав, выругался вслух Глеб. – Может, он и тещу приложил?
– Запросто!
– А Светка могла об этом знать?
– И такой возможности не исключаю.
– И, зная об этом, решила меня все же подставить?! – Глеб замотал головой, попадись ему сейчас жена под руку, удавил бы точно. – Это как называется, Игорь?! Как?!
– Это, милый мой, возможно, называется любовью! Ты вон воспылал страстью к девушке, которая не снята у меня до сих пор с подозрений? Воспылал! И на все готов ради того, чтобы обелить ее доброе имя. И Светлана твоя, может, так же вот готова на все
– Его готова спасать, а мужа родного в тюрьму готова засадить?! Это как???
– А это вполне справедливо, Глеб.
Симаков стряхнул пепел себе под ноги, прямо на ковер покойной Натальи Ивановны, вот от чего та точно в гробу теперь заворочалась.
– Почему справедливо?
– Ты спасаешь любимую, она любимого. А муж ты ей теперь уже только по бумагам. Ладно, ты мне лучше расскажи, что нарыл за эти дни?
Глебу не хотелось ему ничего рассказывать. Все боялся, что Симаков все сведения против него же и использует. Вернее, не против него, а против Кристины. Но, подумав, решил, что выбора у него нет. И Игорь на сегодняшний день единственный, кто хоть что-то делает для поимки убийцы его тещи. Может, и с гибелью Симы разберется со временем.
– Я был там… – начал он осторожно, все еще с недоверием поглядывая на Симакова, занавесившегося от него плотным облаком сигаретного дыма. – Возле заброшенного летнего театра я был.
– Я понял. Дальше, – скомандовал Симаков.
– Все осмотрел. Прошел той самой асфальтированной дорожкой. Место глухое и жутковатое. По доброй воле туда…
– Вот! А что я тебе говорил?! – перебил его обрадованно Симаков. – Девка эта была явно не в себе, раз помчалась туда!
– Ладно тебе! Помчалась и помчалась, теперь ничего не исправить!
– Хорошо, что ты там еще увидал? – спросил Симаков и посмотрел на Глеба как-то странно, с каким-то непонятным упреком.
– Еще я там увидал старую ржавую машину. И установил потом, что машина эта принадлежит Рамзину Григорию Васильевичу.
– Семьдесят второго года рождения, неоднократно судимого. Знаешь, как его кличка? Нет? Ромик! Так кликали нашего уголовничка в девках.
– Ты знал? – обиженно протянул Глеб.
– О чем? О том, что он семьдесят второго года рождения? Или что Ромиком его подельники звали? – ехидно скривился Симаков. – Или то, что ты машинку его пробивал через своих людей в ГИБДД?
– Ну, пробивал, и что? Ты же ничего для этого не сделал! А вот скажи, чего там эта машина делает? До сих пор ведь там стоит!
– Машина там эта стоит последние четыре года, дорогой, – фыркнул Симаков, вытягивая ноги на ковре Натальи Ивановны и совсем не заботясь о том, что оставляет каблуками грязные следы на нем. – И стоит там потому, что любовница его бывшая там жила когда-то. Гриша наш ушел именно оттуда, когда его брать пытались. Так вот с тех пор машина и торчит на пустыре том. И что с того?
– Что-то прямо слишком много для одного пустыря совпадений, – обиделся за свои напрасные труды Карпов. – Машина беглого преступника там торчит. Потом кто-то бегает там целое лето, тренируется, занимается борьбой, потом вдруг исчезает после того, как пропадает внезапно девушка. А ты знаешь, чем я сегодня остаток дня занимался, нет? А я занимался тем, что составлял портреты тех самых загадочных спортсменов, выбравших для себя странное место для тренировок.
– А вот с этого места подробнее, пожалуйста!