Любовь первая, любовь бурная
Шрифт:
Экипаж яростно раскачивался из стороны в сторону, когда кучер хлестал лошадей, проклиная их, чтобы ехали быстрее. Громыхнуло над головой: охранник дилижанса открыл ответную стрельбу в индейцев.
Те окружили дилижанс, и Бриана почувствовала на мгновение сжимающий внутренности страх. Она слышала, как застонал от боли кучер, когда стрела вонзилась ему в бок, как отвратительно ругался охранник, когда один из воинов прыгнул со спины своей лошади на облучок. Слышала предсмертный хрип охранника, когда ему в грудь воткнулся нож, слышала, как индейцы пронзительно кричат, ликуя, потому что остановили экипаж.
Мужчина,
Бриана слышала, как священник просил милости у Бога, и забормотала свою собственную тихую молитву, когда ее схватили за волосы и вытащили наружу. Мгновением позже она стояла между двумя другими пассажирами, глаза широко распахнулись от страха в приближении смерти.
Неожиданно Бриана почувствовала оцепенение, словно заблудилась в ночном кошмаре, от которого не было спасения. Время замедлило свой ход и, казалось, совсем остановилось. Она ясно видела, что происходило вокруг. Небо было темно-голубым, земля — красновато-коричневой, краска на лицах индейцев — черной. Она слышала, как мужчина слева от нее беспомощно рыдал; священник справа стоял спокойно, покорившись судьбе. Она видела, как два воина срезали упряжь с лошадей, пока двое других обыскивали багаж на крыше дилижанса, сбрасывая понравившиеся им вещи на землю, в беспорядочную кучу яркой одежды.
Очень скоро индейцы взяли все, что для них представляло какую-то ценность, и Бриана поняла, что ее смерть — это дело лишь нескольких секунд.
Высокий воин с лицом, покрытым краской и потом, направлялся большими шагами к пассажирам с ружьем в руке. Сердце отяжелело от страха, во рту стало сухо, Бриана закрыла глаза. Сейчас выстрел отошлет ее в загробный мир. Может быть, она найдет там Шункаха…
Время потеряло всякое значение, когда она ждала смерти. Постепенно сквозь свирепые тяжелые удары своего сердца она различила голоса. Голоса спорящих индейцев. А потом Бриана услышала его голос — голос, который она уже не чаяла никогда услышать снова по эту сторону небес. С трудом осмеливаясь надеяться и все же желая безнадежно верить, она открыла глаза — и увидела Шункаха Люта, подходящего к ней. Она попыталась вымолвить его имя, но мир внезапно потемнел, и она почувствовала, что опускается вниз, вниз, в небытие…
— Ишна Ви, Ишна Ви. — Его голос произносил ее имя.
Но это не мог быть его голос, потому что он мертв.
— Ишна Ви.
Может, она тоже умерла?
Бриана медленно открыла глаза.
Он склонился над ней, его темные глаза были полны тревоги, лицо очищено от краски.
— Ты здесь, — сказала Бриана, голосом, полным изумления. — Что случилось? Где я?
— Ты потеряла сознание, а сейчас ты здесь, в моих руках, где ты и должна быть.
Слезы облегчения навернулись на ее глаза.
— Я думала, что ты мертв.
Шункаха Люта покачал головой, крепче прижав ее к себе, губы ласкали ее волосы.
Бриана посмотрела через его плечо.
— А где остальные?
— Они поехали домой.
— Они…
— Нет. Белые люди пошли пешком обратно.
— Ты приказал воинам не убивать их, да? — спросила Бриана. — Из-за меня?
Шункаха кивнул. Его не заботило, двух ли человек
— Достаточно ли хорошо ты себя чувствуешь, чтобы ехать? — спросил Шункаха.
— Да, — она улыбнулась ему, ее лицо сияло. — Мне кажется, я смогу полететь.
— Тогда давай, — сказал он, поднимаясь на ноги и увлекая ее с собой. Пошли.
Она не спрашивала, куда, и даже не подумала об этом. Ей хватало того, что он жив и они снова вместе. Он посадил ее на спину своего коня, огромного серого жеребца, сам стремительно взлетел на него позади, одной рукой обнял за талию, крепко прижимая к себе.
Бриана прильнула спиной к его груди, возбуждаясь от тепла бедер, убаюкивающих ее, наслаждаясь поцелуями ветра в лицо, пока они ехали по выжженной солнцем земле. Рука Шункаха, словно стальной обруч, крепко держала ее. Она чувствовала возрастающее доказательство его желания, прикасаясь к нему ягодицами.
Он был здесь, и он жив. Бриана закрыла глаза, когда его губы погрузились в ее волосы, сердце дико забилось в ожидании предстоящих ласк. Прошло уже столько времени с их последней ночи любви, Бриана была полна страстного желания. От его прикосновений ее щеки вспыхнули, разгорячились, как и лоно.
Шункаха остановил лошадь, как только тени стали длинными. Остальные воины ехали не очень далеко впереди, но он не торопился догонять их. Бриана была здесь, и им нужно остаться одним.
Шункаха почувствовал, как она дрожит от ожидания, когда снимал ее с лошади, и глухо застонал, когда заключил ее в свои объятия.
Бриана смотрела на него влюбленными глазами, губы слегка приоткрылись. От его близости у нее перехватило дыхание, а потом Шункаха целовал ее изголодавшимся ртом, его язык, словно пламя, посылал искорки желания в каждую часть ее тела. Руки Брианы обвились вокруг его шеи, притягивая ближе и ближе. Сжигаемые страстным желанием они опустились на землю, их руки и губы красноречивее, чем слова, выражали их любовь друг к другу.
Он стал еще более дорог сейчас, когда вернулся к ней, ее глаза блуждали по всему телу, заново знакомясь с очертаниями его мускулистой груди, плечами и бедрами, ее руки гладили, ласкали тело человека, который наполнял всю ее жизнь, удовлетворял все ее желания.
Сердце в сердце, душа в душу, они наслаждались друг другом всю ночь. Ее дыхание смешивалось с его, так же как его плоть сливалась с ее плотью, и они становились одним целым.
Они присоединились к остальным воинам на следующий день, а через четыре дня приехали в деревню Лакота.
Бриана окинула взглядом деревню. Она совсем не была такой же большой, как военный лагерь у Маленького Большого Рога, и насчитывала менее двадцати вигвамов.
Шункаха остановился у маленького вигвама. Спрыгнув с лошади, помог Бриане спуститься на землю. Взяв за руку, он повел ее внутрь типи.
Бриана нахмурилась, когда ее глаза привыкли к тусклому свету в жилище и она увидела женщину, сидящую на коленях у очага, с ребенком, прикорнувшим у груди.
— Ишна Ви, это Нежный Ветер, — сказал Шункаха. — Нежный Ветер, это моя женщина.