Любовь плохой женщины
Шрифт:
— Честно говоря, я об этом не задумывался.
— Вот и хорошо. Потому что мы не мешки с деньгами. Современная молодежь считает, что все, что они ни захотят, должно подаваться им на блюдечке и немедленно, так ведь? Мгновенное удовлетворение желаний, так это называется?
— Да нет, я могу подождать — если у меня нет другого выбора, — заверил ее Доминик и ухмыльнулся Джуин.
Джуин же явно вздрогнула, почувствовав, как под прикрытием льняной скатерти его пальцы скользнули по ее голому бедру.
— Признаться, я рада это слышать.
— Нет, — кратко ответил Доминик. — Меня больше интересуют компьютерные науки.
— Дэвид говорил, что у него есть ноутбук. Передай, пожалуйста, перец. А вы, юная леди? Что вы собираетесь делать по окончании школы?
Джуин решила, что лучше бы ее звали дрянной сплетницей или хитрой жабой, чем юной леди. Она на миг закрыла глаза, и ей представилось кишащее жизнью море.
— Я буду морским биологом, — ответила она язвительно, отложив на время свои более филантропические устремления, и запила ложь большим глотком чая.
— Боже мой! — противно засмеялась Элеанор и приподняла выщипанную бровь. — Морская биология не лучшее занятие для девушек, — сообщила она.
— Как Рейчел Карсон, — пришел на помощь Джуин Доминик.
— Как кто? — не поняла Элеанор.
— Рейчел Карсон. Она была гидробиологом в Мериленде. Одна из основательниц движения за охрану окружающей среды. Она изучала то, как пестициды оказываются в наших реках и океанах. Это благодаря ей в Соединенных Штатах запретили использование дуста.
— Ох, ну хватит. — Элеанор раздраженно проткнула яйцо на своей тарелке, чтобы вытек желток. — Я думала, что мы собрались здесь, чтобы спокойно позавтракать, а не играть в «Знатоков».
— Но вопросы экологии действительно очень актуальны, бабушка. Будущее всей планеты находится в наших руках.
— Тссс. Эта планета существовала много лет до того, как ты родился, мой мальчик.
— Примерно четыре с половиной миллиона лет.
— И можешь не волноваться, она просуществует еще столько же и после того, как тебя не станет.
— Говорят, что все началось с большого взрыва. Трахнуло так трахнуло, да, Джуин?
Элеанор поджала губы и нахмурила брови, сигнализируя своей дочери: не реагируй на это. Не давай им возможности развить тему. Нельзя потакать этому третьесортному юмору.
— О господи, — только и вымолвила расстроенная Джеральдин.
Джуин и Доминик лежали на берегу, бок о бок, как пара малышей, опираясь на локти, ногами к морю. На Джуин было надето крохотное черное бикини.
Доминик спросил лениво, но учтиво:
— Полагаю, на минет не стоит рассчитывать?
Джуин ответила:
— Ты полагаешь совершенно верно.
— Я просто спросил. — Он откатился от нее и лег на спину, раскинув руки. — Разве нельзя спросить?
— Спросить можно, только можно схлопотать за это пощечину.
—
— А я и не воспитываю, — сказала Джуин, и это было правдой: менее всего она хотела воспитывать кого бы то ни было. Чтобы сменить тему разговора, она громко и отчетливо произнесла: — Я не ожидала от тебя таких познаний.
— Каких?
— Про ту женщину. Руфь Карсон, кажется.
— Рэйчел Карсон. Я случайно вспомнил, — с непритворной скромностью отказался от похвалы Доминик. — Это называется интуитивная прозорливость или как-то еще: разнообразная случайная информация скапливается в голове, а потом при случае всплывает в памяти.
— Вовремя она всплыла: заставила твою бабушку замолчать.
— Это не надолго. Ой-ой-ой… апчхи! — мощно чихнул Доминик. Щекотка в носу появилась уже некоторое время назад и вот наконец заявила о себе в полный голос.
— Будь здоров, — как положено, сказала Джуин. — Ты знаешь, мне она не очень нравится.
— Нравится? Она и не собирается никому нравиться. Не для этого она послана на эту землю. Она послана нам как испытание. А насчет того, что бабушка замолчала: не думай, что она так и будет молчать. С ней всегда надо быть настороже. Не уступай ей ни дюйма, вот тебе мой совет. У тебя, случайно, нет салфетки?
— Нет.
— Ладно, обойдусь. — Сморщив нос, Доминик сделал несколько осторожных вдохов и выдохов и снова улегся рядом с Джуин, опираясь на локти. Спустя минуту-другую он спросил с нехарактерной для себя горечью в голосе, то ли задирая Джуин, то ли распаляя себя: — Скажи, а вот если бы на моем месте был мой ненаглядный кузен, ты бы не отвергла его, так ведь? Ты бы прыгнула на него, скажи он хоть слово, да?
— Кто? — сердито спросила Джуин, зарывая пальцы в песок, чтобы не вцепиться в Доминика, не стукнуть его что есть силы кулаком по спине.
— Как кто, разумеется, высокочтимый Алекс Гарви. Насколько мне известно, ты к нему весьма неравнодушна.
— Насколько тебе известно, вот как? И откуда именно у тебя эта информация?
— От моей матери, которая в свою очередь услышала это от твоей матери. А точнее, я случайно подслушал…
— Она не могла такое сказать, — запротестовала Джуин. Она зажмурилась, чувствуя, что проваливается в черную пустоту. — Это невозможно. А если и сказала, то соврала. Ей-то откуда знать? Никто в здравом уме не стал бы делиться секретами с моей матерью.
— Значит, ничего такого ты к нему не испытываешь?
— К Алексу? — презрительным фырканьем Джуин отмела это предположение. — И мысли такой не было. Вообще-то он ничего. По крайней мере, у него есть манеры.
— И еще у него есть Наоми Маркхем.
— Да, — устало согласилась Джуин и опустила голову на песок. Ее тоска, ее разочарование снова вернулись к ней. Ее сердце разрывалось от боли.
— Ну так объясни мне, что в нем есть, чего нет во мне? Кроме манер, само собой.