Любовь по-английски
Шрифт:
– Что там такого смешного?
– спросила Лорен высокомерно. Матео тоже рассмеялся. Его смех был громким и веселым, вызывая во мне трепет.
– Это и есть трудности перевода, - только и могла выдавить я.
– Правильно, - сказала Лорен, сузив глаза и улыбаясь. – Ну, тогда позволь мне задать тебе вопрос, Вера.
– В ее устах мое имя звучало как обвинение, как будто оно было ненастоящее.
Я уставилась на нее в ожидании, зная, что бы она мне не уготовила, мне вряд ли это понравится.
– У тебя есть парень?
– невинно
– На самом деле, - сказала я с фальшивой улыбкой, - мы как раз обсуждали это с Матео. У меня нет парня.
– А как же Дэйв?
Мое лицо вытянулось.
– О чем ты говоришь? Дэйв? Отсюда? Нет.
– Я попыталась рассмеяться, но не смогла.
– Я видела, как вы вчера вечером целовались, вот и все, - сказала она, снимая свои очки, и вытирая стекла об свои шорты.
– И подумала, что он твой парень.
Черт. Черт!
Я была абсолютно подавлена - она не назвала меня шлюхой, но заставила себя чувствовать маленьким, ничтожным человеком с заниженной самооценкой. У меня не нашлось слов, чтобы ответить ей, все мои мгновенные реплики, которые я обычно использовала, куда-то исчезли. Я сидела с отвисшей челюстью.
– Это твое дело, знать есть ли у нее парень?
– спросил Матео, поддавшись вперед. От его вежливого тона не осталось и следа.
Лорен посмотрела на него удивлено, но быстро опустила голову.
– Мне просто стало любопытно. Просто пытаюсь завязать разговор. Здесь это наша работа, не так ли? Я видела ее вчера целующуюся и естественно предположила, что они вместе. В смысле, что еще я могла подумать?
– Она снова вернулась к тому, с чего начала, как бы задавая невинные вопросы.
– Ты должно быть из какой-то странной страны, - сказал Матео, - где женщины не могут поцеловать мужчину для своего удовольствия.
Матео заступился за меня, за то, что я поцеловала Дэйва?
Лорен выглядела потрясенной.
– Я из Америки. И мы там делаем все, что хотим. Честно говоря, я думаю, вы и ваша страна остались позади со своей мужественностью и пещерным менталитетом. Не говоря уже о ваших репрессиях для мавров и эмигрантов из Африки.
Он пожал плечами и провел рукой по волосам. Хотя его лицо ничего не выражало и поза была расслабленная, но я видела, как вздымается его грудь, было похоже, что он сдерживает гнев. И я не могла его за это винить.
– Лорен, пожалуйста, - начал он.
– При всем уважении, я сомневаюсь, что ты знаешь, о чем говоришь. В каждой стране есть что-то плохое, но это не значит, что все люди плохие, и ты не можешь в полной мере узнать что-то еще, будь-то человек или целая страна, не побывав в их шкуре. Вы, будучи американцами, должны хотя бы коснуться этого как-то.
– Он говорил спокойным и размеренным голосом, и мне показалась, что я стала лучше понимать его. Это было нечто большее, чем физическая близость. У него был сильный характер, а я такое любила в людях.
– Я не понимаю, как такая вещь, как быть американцем, имеет отношение к этому, - заявила
– Ну, - сказал Матео, вставая на ноги и возвышаясь над ней, - я вижу, что ты груба и высокомерна. Было бы неправильно с моей стороны говорить, что все американцы такие. Разумеется, это не так. Только ты. Ты, Лорен, велосипед. Vete a la mierda. Что на английском означает: а не пошла бы ты в задницу.
С этими словами он встал и протянул мне руку.
– У нас есть еще пятнадцать минут, чтобы поговорить наедине.
Мне нечего было возразить. Я вложила свою руку в его, послав Саре извиняющийся взгляд, и позволила ему поставить себя на ноги. Мы убежали от этого места, просто подальше отсюда. Когда мы достаточно уже отошли, он отпустил мою руку. Был ли это акт солидарности или что-то больше? Единственное, что я точно знала - это то, что мне не хватает его прикосновений сейчас.
Я оглянулась через плечо на террасу возле столовой, где еще можно было увидеть смутные фигуры Лорен и Сары. Бедная Сара осталась одна с этой извращенкой Лорен, которая использует план программы в своих корыстных целях и портит наши сессии один на один.
– Эта женщина невыносима, - сказал Матео себе под нос.
– Это точно.
Он повернулся ко мне, разглядывая мое лицо.
– Я думал, что вы впервые встретились в автобусе. Ты ее знаешь?
Я покачала головой.
– Нет. Но я имела дело с такими, как она, раньше. И у меня от них остались неприятные воспоминания. Они применяют политкорректность и феминизм к совершенно новому ненавистному объекту.
– Ах, эти ненавистники, - сказал он.
– В Испанию это слово пришло из Англии.
– Да, ненавистники, это слово лучше всего подходит для их описания. Они берут любое - феминизм, религию, образ жизни, искусство - и разрушают это. Они заходят так далеко, что со временем теряют исходную цель. Лорен... она просто озлоблена и ненавидит меня за то, что я люблю секс. Она анти-шлюха, супер-женщина. Спорим на сто баксов, что ее влагалище покрыто паутиной.
Матео вновь рассмеялся. И это был самый приятный звук для моих ушей. Я усмехнулась, порадовавшись, что развеселила его, и чуть покраснела от собственных слов. Иногда я забывала, что уместно говорить, а что нет.
– Ты особенная, Эстрелла, - сказал Матео, взгляд его стал мягче, когда он смотрел на меня. Я принялась кусать губы, лихорадочно соображая, что, черт возьми, ответить на это.
– Но, - продолжил он, оглядываясь по сторонам, - я не стану принимать твою ставку. Я не сомневаюсь, что ты права, но не желаю, чтобы кто-то проверял.
– Я тоже, - сказала я с улыбкой.
Остаток дня прошел очень хорошо, несмотря на похмелье и на то, что Лорен была велосипедом. Я думала, мое вчерашнее похождение с Дэйвом плохо отразится на моей репутации, но это было не так, по крайней мере, не с Бэккой или Матео.