Любовь по договоренности
Шрифт:
Итак, я решила Георгию сегодня не отказывать практически ни в чем. Завтра сама позвоню Бо, приглашу его на свидание, еще раз произведу сравнительный анализ и сделаю окончательный вывод, кто из двух братьев Далматовых более достоин любовной связи с будущей звездой отечественной литературы!
На все про все у меня лишь два часа. Глупо идти на встречу с другим братом в том же самом костюме, несмотря на его откровенный вырез. Или пойти именно в нем? Пусть брат Бо даже не думает, что я буду для него лезть из кожи! Да, а если он решит, что у меня вообще нет другого
Георгий был элегантен. Вместо черной кожаной куртки, в которой я видела его в маршрутке со Златой, на нем красовалось распахнутое бежевое длиннополое пальто. Особенно меня потряс шарф цвета какао. Он даже на взгляд казался мягким до чрезвычайности. Под пальто надет был костюм. Цвет брюк, которые пальто, разумеется, прикрывало не до самой земли, я даже точно описать не могу: темно-коричневый с золотистой жилкой и зеленоватым отливом. Царские, в общем, порты были на мужчине, который вбил себе в голову, что я его женщина. В таком прикиде надо ехать на концерт прям в столицу, аккурат в Кремлевский дворец. Ну… или, на худой конец, в самый дорогой ресторан нашего города. Интересно, куда поедем?
В машине Георгий первым делом констатировал:
– Вы, оказывается, знакомы с Мариной!
– Так… в общих чертах… – лишь смогла выдавить я. Марина мне своего мужа, что называется, не заказывала, а какой жесткой она сделалась в кафе «Осенний блюз», я помнила. Пожалуй, эта женщина раздавит меня, как мокрицу, если узнает, что я вместо разрешенного к использованию Бо позарилась на ее Дон Кихота. Впрочем, бестселлер требует жертв!
– И тем не менее она успела вас познакомить с Бо!
– Это вышло чисто случайно… Просто мы с ним оба – творческие люди, и Марина подумала, что нам может быть интересно друг с другом.
Ответив так, я опять, в тысячу первый раз, подумала, что язык мой – враг мой. Сейчас ведь придется сочинять, в каком именно направлении я творю. Богдану же я сказала, что преподаю в колледже. Можно ли это считать творчеством? Наверно, нет… Надо придумать что-то другое. Вряд ли братья станут дискутировать друг с другом о моем месте работы.
Разумеется, Георгий, как-то неприятно ухмыльнувшись, тут же решил уточнить:
– Значит, вы тоже творческая натура?
– Ну… да… Я работаю… в журнале… детском… и… – начала тянуть кота за хвост я, но потом выпалила на одном дыхании (все же писатели – профессиональные вруны!): – Планирую привлечь Бо к иллюстрированию произведений для детей!
Георгий кивнул и ответил:
– Это правильно. Ему только картинки для детей и рисовать.
– Вам не нравится его живопись?
– Нет. А вам?
– Мне она показалась вполне добротной…
–
– Но он ведь еще в самом начале пути.
– Ему скоро тридцатник! Какое уж тут начало!
Георгий говорил о Бо крайне неприязненно, что шло вразрез с мнением Марины, будто ее муж обожает младшего брата. Но, может, она специально ввела меня в заблуждение? Зачем? Странная семейка. Пока я раздумывала о том, в какое скорпионье гнездо, возможно, попала по неосмотрительности, Георгий опять спросил:
– Вы в курсе, что мы с Мариной разводимся?
– Мне нет до этого дела! – ответила я вместо утвердительного «да», чтобы исключить дальнейшие разговоры о Марине и их супружестве.
– Ну и отлично! – отозвался Георгий и молча уставился на дорогу.
Чтобы ему не пришел в голову еще какой-нибудь вопрос, отвечать на который у меня не возникнет желания, я решила начать спрашивать сама:
– А вы чем занимаетесь?
– А я вас как раз и везу в то место, где кое-чем занимаюсь.
Он сказал это настолько тускло и неэмоционально, что я окончательно струхнула. Смуглое и бесстрастное лицо Марининого мужа в профиль было похоже на качественно просушенный в книге дубовый лист. И как такие мужчины могут вызывать столь сильные чувства, которые, я заметила, испытывали и Марина, и Злата, моему уму непостижимо! Никакие юркие и бесстыжие существа сегодня не елозили под моей одеждой! Видать, Далматов уже не считал нужным запускать их в мое декольте, которое, впрочем, погребено под пальто и шарфом…
А вдруг Георгий занимается чем-нибудь сродни вивисекции и уложит меня сейчас прямо на цинковый лабораторный стол? Эдакий уэллсовский доктор Моро! Не зря же он назвал меня своей женщиной! Ой, не зря!
Между тем «Форд» Марининого мужа остановился возле того самого дома, который один только и знаменовал собой проспект Единения и Согласия. Я знала, что достопримечательностью этого внушительного здания является частный стоматологический кабинет под странным для медицинского учреждения названием «Гарда». Закрыв машину, Георгий, картинно взмахнув, как крылами, полами своего бежевого пальто, быстро взбежал на крылечко именно этой стоматологии и принялся отпирать дверь. Ну вот! Самые худшие мои опасения оправдались! Вивисектор! Сейчас будет удалять мне зубы без наркоза!
– Заходите, не стесняйтесь, – произнес Георгий, когда, наконец, открыл дверь. При этом он вдруг улыбнулся и стал очень похож на своего брата Бо, что несколько меня ободрило.
– Хотите угостить бормашиной? – осторожно поинтересовалась я.
– Могу, если надо! И, заметьте, совершенно бесплатно для подруги моего семейства!
– То есть вы стоматолог?
– Да! Это моя стоматология!
– Вы там работаете один?
Мне вдруг захотелось, чтобы его заведение кишело медицинским персоналом: врачами, медсестрами, уборщицами, гардеробщицами и, возможно, даже швейцарами у каждой двери. Так… на всякий случай… Впрочем, вряд ли, уходя, Далматов запирает их в своей «Гарде» на ключ…