Любовь по фэн-шую
Шрифт:
– Да - да. Вот только для чего это нужно моему Стасику, он мне не говорил, и мне пока не ясно. Видимо, ты нужна ему для какого-то дела. – Анастасия одарила меня фальшивой дружеской улыбкой и потянула к одному из пустых столов на самом углу зала. – Присядем? Знаешь, я тебя понимаю. Должно быть, ты себя чувствуешь здесь как не в своей тарелке. Ведь вокруг тебя одни видные, знаменитые, богатые люди. А ты, как бы тебе помягче выразиться, девушка из третьего сорта….
– По-твоему это было помягче?
Сама того не заметила, как мы уже перешли на «ты».
–
– Так, значит, меня сюда привели для какого-то дела?
Взглянула на шефа – он по прежнему сидел за тем столом, попивал коньяк или виски из стакана, и даже не замечал моего отсутствия.
– Я не хочу, чтобы ты обнадеживала себя…. Но ты здесь исключительно для дела.
– И все это вами было спланировано?
– Да.
– И это платье?
– Да.
– Туфли.
– Да.
– Поцелуй?
– Да. Что? Поцелуй?
– Ой. – Теперь моя очередь для театральных, наигранных жестов. Прикрываю рот рукой, будто случайно оговорилась. В огромным наслаждением слежу, как нарастало волнение «рогоносца».
Судя по реакции девушки, поцелуй вышел спонтанным, он никак не планировался Анастасией.
– Какой еще поцелуй?
Голос девушки тут же сменился от ласкового в приглушенно-хриплый.
– Упс. – Бокал шампанского «случайно» запрокидывается на мое изумительное дорогое платье. – Не может быть! Я намочила шампанским платье из самого Милано! – вскакиваю с места и пытаюсь выжать остатки жидкости из материала. – Мне срочно нужно в туалет!
– от моей громко сказанной фразы, сидящие в радиусе одного метра, тут же устремили на меня свои любопытные взгляды. – То есть в уборную. Простите.
– Черт! Дура! Дура! Когда же ты, Оля, повзрослеешь? Когда пройдет твоя глупая наивность с бессмысленными ожиданиями и надеждами? Как ты могла подумать, что тебя с шефом может что-то связывать помимо работы?
Ну, вот, уже привычное для меня дело – отсчитывать себя, стоя напротив зеркала в окружении раковин и унитазов.
– «Я не хочу, чтобы ты обнадеживала себя, но ты исключительно здесь для дела». – Припомнила себе слова Анастасии.
– Выдра в змеиной шкуре!
– Ольга Геннадьевна…. Олечка, - из одного из кабинок выходит Мария Ивановна собственной персоной, ей вновь привелось быть очевидцем моего раздвоения личности, - вы меня начинаете пугать. Как давно вы посещали психиатра?
– Мария Ивановна, вы сами меня очень пугаете. Где бы я не была, куда бы не ходила, наша встреча обязательно происходит в туалете. И вы снова подслушивали.
Произнесла я с укором.
– Ну, так не специально же. Я не виновата в том, что вы, Ольга Геннадьевна, любите разговаривать с собой, стоя напротив зеркала в уборном помещении. Но раз я все слышала…. Олечка, позвольте дать вам маленький совет – прекратите грезить о Станиславе Романовиче, поймите же вы, наконец, вы с ним из разных кругов, разных социальных уровней, у вас даже взгляды на жизнь разные.
– Откуда вы знаете, какие у меня взгляды на жизнь? Как вы можете об этом говорить, будучи совершенно не зная меня?
– Олечка, я знаю, я прекрасно знаю тебя.
– И что же вы знаете?
– Ты прекрасная, доброжелательная девушка, отзывчивая, внимательная, это я тебе говорю, не смотря на наше, порой, недопонимание. Но Олечка ты очень наивная, влюбчивая, мечтательная, романтичная, ну прям как девчонка. Вбила себе в голову, что шеф может полюбить тебя.
– Вы думаете, он никогда меня не полюбит?
Не знаю, почему меня вдруг пробило на откровенность с этой женщиной. Возможно, ее правдивые слова послужили этому.
– Уверена. Проработав в компании Старожиловых основную свою жизнь, еще, когда компания была только-только основана покойным Романом Александровичем, пусть земля будет ему пухом, я знаю о нынешнем шефе абсолютно все: его повадки, манеры, характер, вкусы жизни, и с уверенностью могу сказать – такая как ты, милая и простенькая, не в его вкусе. Ему больше нравятся как наша Анастасия Вячеславовна – сильные, харизматичные женщины, львицы, одним словом, а не беззащитные, жалкие котята. Ой, что-то это я с тобой заболталась.
– Мария Ивановна попудрила свой сморщенный пенсионерский носик, и вышла из уборной, оставив меня одну в полном замешательстве.
И что делать мне дальше? Притворяться, будто ничего не произошло, будто не было никакого поцелуя, не было неприятного разговора с Марией Ивановной?
Еще минут пять глядела в зеркало, потом решила все же выйти из уборной. Нервы немного восстановились, кулак уже не так сильно чешется, не осталось на лице и следов от немногочисленных, недавних слез обиды.
«Выше нос, Оля! Выше нос!»
Вышла в зал, где уже активно проходила дискуссия среди представителей делового мира – бизнесменов. Кто-то уже выступал речью на небольшой сцене, на противоположной от меня стороне. Тема, должно быть, скучная и не интересная, или гости приняли выступающего не в серьез, раз большая часть его попросту не слушала, каждый занимался своим делом: громко разговаривал со своим соседом по столу, женщины звонко смеялись после каждой реплики своих мужчин, пили, ели, были даже те, кто танцевал под тихую, легкую музыку. В общем, пока не ясно, с какой миссией пришла сюда я, в общество циничных, алчных, бесцеремонных людей. Именно такими они в данный момент мне казались.
Остановилась у стены. Ищу глазами шефа. Его нигде не видно. Анастасии тоже не наблюдалось. Надеюсь они не оставили меня здесь одну?
А! Вот, нашла. Шеф сидел уже за другим столом, более просторном и умещенном, и рядом с ним, конечно же, сидела Анастасия.
Набрала полную грудь воздуха, и не хотя направилась к их столику.
– Ольга Геннадьевна, - тут же встретил меня недовольный взгляд шефа, - где вы пропадали?
– Станислав Романович, - спокойно обратилась я к шефу, видимо, еще обида на него не прошла, - мне пришлось ненадолго отлучиться в уборную.