Любовь по контракту
Шрифт:
— Он догадывался, что характер у Риты непростой, и понимал, что для мотивации ее согласия нужно предпринять решительные действия, отсюда это неудавшееся покушение. Все складывается по его желанию: вы с Ритой уезжаете в Америку, теперь он может, никуда не торопясь и не спеша, организовать вашу с Ритой гибель и унаследовать и твои деньги, и акции комбината. К тому же ему очень кстати приходится эта передача о глухих детях с вашим участием: Роберт хочет, чтобы в вашей смерти четко прослеживался русский след. Пресловутая русская мафия, как же! И он решает
— И я сам рассказал Роберту о том, что не хочу обращаться в полицию. По твоему совету мы с Миком и Стивом довольно шумно пообедали, якобы отмечая конец моей холостой жизни. Я тогда ничего не подозревал, звал и Роберта, но он отговорился занятостью. Он нервничал и боялся, что во время своих расследований я могу что-нибудь нарыть, и решил ускорить события. Так к нам в гости попали братья, потом мы вышли на Абердинский мотельи на Свена. Кстати, я думаю, что братьям подбросили брелок вовсе не с целью свалить на них убийство русских. Это и был русский след, который так был нужен Роберту. Не сомневаюсь, что полиция связала бы оба эти дела.
На столе Роберта в рамке стояла фотография сестры и племянников. Леонид взял ее в руки и с неожиданной тоской спросил:
— Что могло заставить человека, у которого есть вполне приличные средства, хороший дом, замечательная жена и чудесные дети, влезть в это грязное дело?
Я пожал плечами.
— Знаешь, у Роберта всегда были непомерные амбиции. Взять хоть его представительскую машину. Вообще, ты замечал, что о человеке очень достоверно можно судить по машине, которую он покупает? Возможно, его средства не казались ему приличными.
Леонид промолчал, а я добавил:
— У него был роман с дочерью компаньона. Мона всегда отличалась большими запросами и тратила намного больше, чем мог себе позволить ее отец. Она намного моложе Роберта, возможно, он увлекся ею сильнее, чем рассчитывал. Хотя, на мой взгляд, она просто пустая и взбалмошная, и мне было бы скучно провести рядом с ней и полчаса. Но для Роберта всегда много значило то, что она принадлежала к верхушке местного светского общества, что редкая газета обходилась без описания увеселений, в которых она принимала участие, ему нравилось, что о ней писали модные журналы, как о законодательнице мод.
Леонид потер лицо.
— Возможно. Вот только, я думаю, он сделал ошибку, решив не делиться с Германом и Дымком, и заплатил за это ценой собственной жизни.
— Почем ты знаешь? Может быть, это Свен в его отсутствие решил, что посредники в их лице ему больше не нужны?
— Навряд ли он решил бы это сам, без ведома и согласия Роберта. Тот был мозговым центром операции, и Свен не стал бы путать ему карты по собственному почину.
В кабинет заглянула Рита.
— Мы готовы, — лаконично доложила она. Посмотрела на включенный монитор и спросила: — Что-нибудь нашли?
Я хмуро кивнул:
—
Она подошла ко мне, взяла за рукав и дрогнувшим голосом сказала:
— Марк, мне очень жаль, что так все вышло… Я втянула в свои проблемы и тебя, и твою семью.
Я невесело улыбнулся ей:
— Понимаешь, это — как нарыв. Когда врач его вскрывает, больно и неприятно, но здоровый организм не может с ним жить, и помощь хирурга необходима. Зато потом сразу становится легче, а пройдет время, рана зарубцуется. Да, останется шрам, и, возможно, на погоду будет болеть, но это уже не страшно.
Рита тихо спросила:
— Ты Маше ничего не хочешь рассказать? Мне кажется, она о чем-то таком догадывается…
Я пожал плечами:
— Зачем? У Маши дети, ни к чему им знать, что их отец был подельником бандитов, и из-за этого его убили. Пусть все идет, как идет. Я не думаю, что полиция докопается до истинных причин его смерти. Я им в этом деле не помощник.
Рита помогла Маше устроиться в комнатах, накормила детей и уложила их, спустилась к нам.
Мы устроились на веранде, и Рита принесла нам виски и лед.
Ближе к ночи, вернулись молчаливые и расстроенные ребята.
Виктор поднялся в гостиную, доложил:
— Мы проехали на местное кладбище. Могилы еще свежие, в изголовье стоят две стопки с водкой, накрытые ломтем хлеба. Местный батюшка уверяет, что накануне в храм приходил парень, по описанию очень похожий на того, которого мы ищем, просил отслужить заупокойные службы по погибшим друзьям, оставил деньги, очень большую сумму, на ремонт храма и попросил договориться с кем-нибудь из местных прихожан, чтобы ухаживали за могилками. Напуганный величиной суммы и тем, что деньги парень принес наличными, батюшка отказывался, но парень сказал, что деньги эти обязательно должны пойти на благое дело, а то ему покоя не будет, и вскоре ушел.
— С полицейскими связаться не попробовали? Они тогда обещали Стиву, что помогут, если что…
Виктор покосился на Риту.
— Попробовали. Да только там городишко весь, как по тревоге, на уши поднятый. Ночью застрелили местного, говоря по-нашему, руководителя ОПГ, промышлявшей наркотиками, и двух его ближайших помощников. Так что полиции не до нас. Они теперь отслеживают, как идет передел сфер влияния, и потирают руки. Морги переполнены, и лежат там такие люди, достать которых они много лет не могли.
Леонид усмехнулся:
— Надо же, прямо, как у нас в России! — Он поднялся. — Эх, Рита, раньше на день тебе бы намекнуть на сороковины, может, и не болела бы так голова у Абердинской полиции. Впрочем, может быть, все и к лучшему.
— Ты думаешь… — нерешительно сказала Рита.
— Я думаю, что засиделись мы тут у вас, в Америке. Пора и честь знать. Дома дел полно, а мы тут отдыхаем.
Виктор поднял брови, но ничего не сказал.
— Ты считаешь, что я могу жить дальше спокойно? — посмотрев пытливо в глаза Леониду, спросила Рита.