Любовь по контракту

Роуз Эмили

Если бы у нее только было куда или к кому убежать. Но в том, что касается развода, она должна полагаться только на себя. Ее ближайшая подруга – Мэнди, но она не может затягивать ее в свои несчастья. Фрэнк может быть мстительным, и он не колеблясь уничтожит любого, кто придет ей на помощь.

Он не желал ее, никогда не желал, кроме как на время их контракта. Все это было упражнением в силе, и боль, таившаяся внутри нее, не должна вырваться наружу.

– Мадам? – Стюарт с сияющей улыбкой протягивал ей бокал

шампанского. – Что бы вы хотели?

Мою жизнь, такую, какой она была до того, как Фрэнк Мейсон завладел ею, подумала Лайза.

– Ничего, – сказала она, покачав головой, – ничего, благодарю вас.

– Мне тоже ничего, – процедил Фрэнк.

Это были последние слова, которые они произнесли до того момента, как их самолет приземлился в Сан-Франциско.

Лайза знала, что Фрэнк живет в огромной квартире в пентхаусе. Она предполагала, что квартира окажется элегантной, даже роскошной… Но когда двери частного лифта, идущего в пентхаус, распахнулись, от того, что она увидела, у нее перехватило дыхание.

Перед ней открылось огромное, облицованное мрамором фойе, освещенное сверкающей хрустальной люстрой, свисающей с потолка, высотой в три этажа. Лайза задрала голову. На стенах висели картины того рода, какие она видела только в музеях, а наверху, на уровне второго этажа, располагалась висячая галерея. Она опустила глаза и снова оглядела фойе, где в дальнем углу в великолепном одиночестве красовалась скульптура, похоже работы Бранкузи.

– Надеюсь, ты не ожидаешь, что я перенесу тебя через порог.

– Я слишком устала, чтобы играть в игры, – поморщилась она. – Если ты просто скажешь мне, где находятся мои комнаты…

– Апартаменты занимают весь третий этаж.

Она обернулась к нему.

– Я сказала – мои комнаты, Фрэнк! Ты обещал мне, что у меня будет собственная квартира.

– Я изменил свое намерение.– Его зубы обнажились в неприятной улыбке.

– Что значит – изменил свое намерение? Ты не должен думать, что я…

– Добрый вечер, сэр. – К ним, вежливо улыбаясь, направлялся дворецкий. – С возвращением домой! Особо приветствую вас, миссис Мейсон.

– Привет, Роджерс. Как дела? – спросил Фрэнк.

– Все хорошо, сэр. Позвольте взять ваш багаж?

– Только не мой, – быстро сказала Лайза. – Мои вещи отнесите в гостевую комнату, пож… – Она запнулась, когда Фрэнк резко сжал ей руку.

– Отнесите все в мои комнаты, – процедил он сквозь зубы, – мы будем в студии. И позаботьтесь о том, чтобы нас не беспокоили.

– Я не пойду с тобой, – прошептала со злостью Лайза.

Однако Фрэнк, почти приподняв ее на пальцах, протащил сквозь фойе, потом через две резные двери, которые сами захлопнулись за ними. Остановившись, он повернул ее к себе.

– Что за представление ты устраиваешь?! – потребовал он, с трудом сдерживая ярость.

–

Я не буду спать в твоей постели, – ответила Лайза с такой же яростью. – И если ты хоть минуту будешь думать…

Она вскрикнула, с такой силой его пальцы впились в ее руки.

– Но ты, ты моя преданная жена. И содержания контракта следует твердо придерживаться или ты забыла об этом?

– Ты не можешь заставить меня придерживаться этого смехотворного соглашения – и ты знаешь это!

– Нет?

– Нет! И если ты попытаешься…

– Я сказал тебе, золотце, чтобы ты поискала себе адвоката. И, черт побери, самого лучшего, потому что я буду драться с ним на каждом шагу! – Фрэнк отпустил ее и пересек комнату. – А пока ты будешь подчиняться правилам.

– Правилам? – Она смотрела, как он распахнул дверки секретера из красного дерева, где находился встроенный бар со всевозможными напитками. – Каким правилам?

– В действительности, – сказал он, вывинчивая пробку из графина, – существует только одно правило. – Он плеснул янтарной жидкости в высокий граненый стакан, поднес к губам и отпил половину. – Ты должна помнить, кто ты…

– Женщина, которая хочет свободы! Ты тоже должен помнить это.

– Ты моя жена. И ты должна вести себя соответственно. Все время.

– Что это означает? Предполагается, что я должна делать реверансы? – Она подошла к нему. – Или просто низкие поклоны? – Она упрямо выставила челюсть. – Ты скорее дождешься, что ад замерзнет, чем…

– Ты никогда – слышишь, никогда – больше не будешь устраивать подобной сцены! – Фрэнк опустил свой стакан и схватил ее за плечи. – Ясно?

– Почему? – взметнула голову Лайза. – Или твое бедное «эго» настолько хрупко, что ты не можешь позволить, чтобы свет узнал, что наш брак вовсе не брак на самом деле?

– Должен сказать тебе, мне безразлично, что думает свет.

– Или потому, что ты отказываешься смириться с тем, что хоть раз в жизни тебе не удается получить то, чего ты хочешь?

– Если мне не удастся, – сказал он спустя миг, – это будет не из-за недостатка попыток.

– Неужто ты в самом деле опустился так низко? Неужто настоять на своем так важно для тебя, что ты силой заставишь меня спать с тобой?

– Черт бы тебя побрал, Лайза! – Он стиснул ее в руках. – Черт бы побрал!

Он еще сильнее стиснул ее и прижал свои губы к ее губам. Его поцелуй был грубым, отражающим его злость, а не желание. Лайза отбивалась, пыталась отвернуть лицо, но он вцепился руками в ее волосы и удержал ее.

– Перестань делать вид, что ты кусок льда, черт возьми! Мы оба знаем, что это не так!

Он снова поцеловал ее, его губы вжались в ее рот. Она стояла абсолютно неподвижно, принимая его поцелуи, словно она была сделана из камня, стараясь, чтобы он не видел, как глубоко ее отчаяние.