Любовь по наследству, или Сундук неизвестного
Шрифт:
Было не до него и не до его глупых шуточек. Встреча с участковым неумолимо приближалась. Эрик посмотрел на меня сочувственно, но ничего не сказал, только ободряюще улыбнулся.
В глубине души я ликовала, что он рядом. Такая поддержка пришлась кстати, и я пребывала в уверенности, что ещё не раз порадуюсь присутствию Эрика, хоть и не исключала возможных поползновений с его стороны, но с этим разберёмся! Главное – я не одна! И как вообще можно было поехать одной? Вот ведь самонадеянная! Сейчас не представляю, как бы я справилась.
Через
– Не бойтесь, это соседская, – раздался бойкий мужской голос со стороны дома, и из-за угла вышел участковый, о чём можно было догадаться по характерной форменной одежде.
Я глядела на него с интересом, поскольку этот мужчина не вписывался в мой стереотип: не был пьян, не был некрасив и даже не выглядел на первый взгляд глупым или напыщенным. Думала, все местные должны казаться уставшими от жизни и своей работы, как лодочник, но этот был бодр, его глаза смотрели ясно, а лицо выражало учтивость и приветливость. Кроме того, он оказался белобрысый, со светлой кожей и прямо лучился оптимизмом. Только не таким спокойным, как Эрик, а скорее простяцким и необоснованным. Я бы подумала даже, что он с утра выпил чего-нибудь горячительного, как лодочник, но глаза его говорили о трезвости ума.
– Вы – участковый? – уточнил Эрик, и по его интонации я поняла, что и он удивлён.
– На стажировке я! – радостно сообщил парень. – Участковый поехал в магазин, не скоро вернётся.
– Понятно… – пробормотала я, погрустнев: значит, мои стереотипы всё-таки работают, следовательно, такими темпами и дом Константина может оказаться готическим замком.
Стажёр оглядел нас и, что-то вспомнив, явно обрадовался:
– О, вы приехали в дом Константина Эдуардовича!
– Да, – ответила я, хоть фраза и не прозвучала, как вопрос.
– А я старший лейтенант Терентьев, – представился парень и дружелюбно протянул руку моему спутнику.
– Эрик, – ответил он на рукопожатие.
– У меня для вас ключ от дома Константина Крафта! – кажется, стажёр был рад встрече и тому, что сможет быть полезным и передать нам ключи.
– Крафт – это его фамилия? – уточнила я, припоминая, что фамилия моего родственничка нигде ранее не фигурировала, что тоже довольно странно.
– Ага, – кивнул парень. – Смешная, правда?
Я кивнула, хоть смешного ничего и не находила. Крафт – это бумага такая, насколько мне известно. Но и на фамилию тоже похоже, красиво даже, если подумать…
– Я сейчас принесу ключи, – Терентьев скрылся в доме, оставив нас с Эриком наедине.
– Какой-то он глупый, – призналась я шёпотом, опасаясь, что парень услышит: он мог, он отличался лопоухостью в довершение своего простачкового образа.
– Да ладно тебе! Нам же с ним не жить, нормальный парень, – миролюбиво заметил Эрик, и я в который раз очень захотела напомнить ему, что и друг с другом нам тоже не жить.
Парень вернулся быстро.
– Так… – протянул он, – вот тут надо расписаться. Ключ просили Ксении Андреевне передать. Документы есть у вас? – он посмотрел на меня спокойно, и мне подумалось, что если ответить "нет", он пожмёт плечами и отдаст ключи просто так.
Но испытывать на прочность белобрысого я не стала. Полезла в сумочку, нашарила паспорт, вынула и протянула ему. Парень несколько мгновений изучал обложку – она была красочной, яркой, на ней был изображён осенний город.
– Мило, – прокомментировал Эрик, наклонив голову к моему уху.
– Миша подарил, – постаралась я откреститься от этой обложки: я – не любитель ярких аксессуаров и вообще не из тех, кто желает выделяться в толпе.
Терентьев открыл паспорт и сверился с фотографией. Думаю, было похоже: я точно также не улыбалась, как и на фото, имела прежнюю причёску и свой родной цвет волос, который никогда не пыталась поменять.
– У-гу… – одобрительно кивнул парень, возвращая мне документ. – Ну вот ключи вам, – он дал мне связку, и я её сразу убрала в сумку, поскольку мне был протянут ещё и журнал, в котором требовалось расписаться.
– Где галочка, – подсказал Терентьев.
Глаза у меня и правда разбежались: – много исписанных строчек, а напротив столбик с подписями. Терентьев поставил такую большую галочку, что мне почти не осталось места, так что подпись вышла мелкой, кривой и совсем на мою не похожей. Но парню было, как оказалось, безразлично, он захлопнул книгу, не проверяя, и широко улыбнулся:
– Добро пожаловать! Заходите, если что!
Мы с Эриком переглянулись. Я, должно быть, выглядела растерянной, поскольку мой спутник спросил у стажёра сам:
– Дом пуст?
– В смысле? – насторожился парень. – Не знаю, мы его не охраняем, это не наше дело. Если кто обчистил – так заявление приходите писать.
– Константин жил один? – переформулировал вопрос Эрик, глянув на меня и молчаливо признав, что парень и правда глуповат.
– Да он здесь и не жил, – пожал плечами парень. – Ну, при мне, по крайней мере. Помирать сюда приехал. В городе-то он заметным был, решил тихо из жизни уйти, видать… – поделился соображениями он и, спохватившись, добавил, поглядев на меня: – Соболезную.
Пришлось растерянно кивнуть, чтобы не развивать эту тему и не признаваться, что до Константина мне нет никакого дела, а уж скорбеть о нём я тем более не намеревалась. Жалко человека, но не более того. К своим двадцати пяти годам я твёрдо убедилась, что нельзя предаваться жалости к посторонним людям, не зная предыстории. И Константина это тоже касалось: тот, кто покончил с собой, наверняка имел на то причины. Было ли это несчастной любовью, слабым характером или чем-то ещё – в своих бедах чаще всего повинен сам человек, так что, не зная человека, нечего по нему плакать.