Любовь по обмену

Сокол Лена

— Слушай, я… — начинает Маша.

Но я убираю ее руки со своего лица и начинаю лихорадочно мотать головой.

— Нет, не говори мне ничего! Знаю, что ты скажешь. Не надо.

— Зоя, все равно кому-то будет плохо. Либо одному Славе, либо вам обоим с Джастином. По-другому не бывает.

— Да откуда ты знаешь? — Вытираю вновь выступившие слезы, отворачиваюсь и впиваюсь глазами в зеленое покрытие поля. — Может, ему вообще по барабану? Фло у него там какая-то или Вика! Может, без разницы ему? Я тут раздумываю,

а не порушить ли мне стабильные отношения ради этого парня, а он ко мне, может, ничего и не чувствует!

— Чувствует… — Говорит она тихо.

Я поворачиваюсь и вижу на ее лице такие растерянность и замешательство, будто подруга знает что-то такое, чего не знаю я.

— Он Диме говорил. Сам. — Машка виновато поджимает губы. — Еще до турслета.

— Что именно?

— Не знаю. — Похоже, тут она искренна. — Калинин не говорил подробностей. Мы просто обменялись информацией. Кратко…

— Вы что?!

— Зой…

— Ты сказала своему парню, что мне нравится Джастин?! — Чуть не подпрыгиваю.

— Вообще-то все не так было. — Выпаливает она, уставившись на меня. — Я спросила, зачем он его водкой угощал перед соревнованиями, и он признался, что хотел расслабить парня. Потому и отправил его к тебе в домик тогда ночью. Чтобы вы могли поговорить уже наконец. Никто из нас почти до самого утра не заходил к вам, чтобы не мешать. Знаешь, как трудно было удерживать Никиту с Иринкой? Димке пришлось развлекать Медведева разговорами чуть не до самого рассвета!

— Ты сказала своему парню…

— Но, блин, на вас посмотришь… Все эти «зайки», объятия, взгляды — только тупой бы не догадался! — Маша взмахивает руками. — Мы просто хотели помочь вам, прости.

— Девчонки, а вот и ваши хот-доги! — Из-за спины появляется Дима. Передает нам еду, горячий кофе и садится рядом. — Так, а чего кислые такие? — Поворачивается ко мне. — Заяц, а у тебя, вообще, глаза на мокром месте. Кто обидел? Говори, я быстро с ним разберусь.

Он сжимает татуированную руку в кулак и выдвигает вперед нижнюю челюсть. Выглядит воинственно.

— Все хорошо, просто…

— Просто Стасик не хочет ставить ей зачет, отправил на пересдачу! — Улыбается Маша, перехватывая его кулак.

— Стасян? Вячеславович? Да мы с ним вроде крепко скорешились. Хочешь, поговорю?

— Не надо! — Вскрикиваем мы обе одновременно.

Я прячу взгляд.

«Они все знают. Про нас с Джастином. Ситуация — хуже некуда»

— Ладно. У меня тут кое-что есть. — Дима ставит стакан с кофе под ноги и принимается шарить по карманам. — Тебе должно понравиться. — Он достает свой смартфон и находит нужный снимок. Показывает. — Вот.

«Ради всего святого! — Во рту пересыхает. — Хуже есть куда»

— … - Нецензурное выражение срывается с моего языка.

На фотографии мы с Джастином. Судя по всему — раннее утро. Тусклого света

из окна недостаточно, потому очертания на снимке не четкие, но при желании действующие лица вполне узнаваемы: я и мой американец лежим в обнимку поверх простыней. В одежде. Он обнимает меня сзади, накрывает сверху своей большой, сильной рукой. Прижимается носом к моей макушке. Я выгляжу совсем крошечной в гнездышке из его рук, и даже наши ладони с переплетенными (!) пальцами заметно различаются по размеру, и это очень бросается в глаза.

— Дим… — Выдыхаю.

— Круто, да? — Его брови вздымаются. — Так мило, что нельзя было не сфотографировать!

Мои плечи опускаются. Молчу.

Вот до чего я докатилась. Все свое время провожу с чужим парнем, зависаю с ним на крыше втайне от родителей и с ним же сплю. И пусть между нами ничего не было — о невинности происходившего не может быть и речи. Мы хотели быть вместе, держать друг друга в своих объятиях и ощущать тепло наших тел. Это самая настоящая измена, и она на моей совести.

— Удалишь? — Спрашиваю тихо.

Не могу представить, что сделается со Славой, если это фото попадет к нему.

— Чего это ради? — Усмехается Дима, пряча от меня телефон. — Что бы вы, двое, прибили меня потом, когда сойдетесь? Да вы еще будете показывать это фото своим детям и внукам, а те — своим детям и внукам, вот увидишь!

— Перестань. — Мне не до шуток. Дрожащей рукой откладываю хот-дог в сторону. Грею руки о стакан с кофе. — Удали, пожалуйста. Не будет никаких детей и внуков, ясно? И хватит об этом.

Они с Машей молча переглядываются.

— Вы так решили? — Интересуется Дима осторожно. — Без детей ужасно скучно.

Ему все еще смешно. Мне — нет.

— Давайте поговорим о чем-нибудь другом, — прошу, отхлебнув горячего кофе.

— Давай. — Соглашается он. — Как насчет сходить в клуб в пятницу? Выступают «Дайвёрсы», будет весело. Пашка может достать нам приглашения, я ему сейчас позвоню.

— Помнишь Пашку? — Спрашивает Маша. — Моего брата? Так вот он играл у них на басухе этой весной. Ребята предлагали ему остаться в группе на контракте, но Павлик отказался. У него подруга беременна, и ему сейчас не до гастролей. Дима, кстати, тоже участников «the Diverse» всех лично знает, так что достать билеты не будет проблемой.

— Угу. — Отзываюсь, глядя на поле.

Дима копается в телефоне.

— Кстати, — говорит он, приставляя аппарат к уху, — американец твой очень выделяется на фоне остальных игроков. Папка мой мог бы поговорить с кем надо, чтобы его перевели с основным составом тренироваться, там, может, на него и тренер обратит внимание. А то бегает с семнадцатилетними пацанами из дубля [1], с кем тут соревноваться? Как над собой расти? — Он выпрямляется. — О, здорово, Пахан. Как дела? Да. Да, я тоже.