Любовь по-соседски
Шрифт:
Мое сердце сжимается. Шрамы. Я уверена, что все дело в шрамах, и, хотя я действительно не хочу знать об этом, но я должна. Думаю, что он должен сказать столько, сколько я буду в состоянии узнать. Я вспоминаю тот день в «Белом кролике», когда он учил нас самозащите, он сказал мне тогда:
— Ты должна рассказать им, красавица. Если ты не скажешь никому, это будет съедать тебя. Ты перестанешь видеться с друзьями и перестанешь ходить в клуб. Ты будешь лишь оболочкой человека без их поддержки. Потеряешь стержень внутри
Прочищая горло, я спрашиваю:
— Ты можешь отпустить меня?
Когда он отпускает, я встаю и поворачиваюсь к нему лицом. Протягиваю ему свою руку. Он смотрит на нее, не зная, что делать. Не давая ему возможности отреагировать, я шагаю вперед, беру его за руку и помогаю ему. Как только он встает, я оборачиваю руку вокруг его талии и тяну к постели. Не спрашивая разрешения, откидываю темно-синее одеяло и забираюсь в нее. Я смотрю на Ашера и глажу место рядом с собой, но он качает головой:
— Я не могу заснуть с тобой. Я-я... не контролирую себя во сне. Я не хочу сделать тебе больно, детка, — говорит он тихо.
Кивнув, я отвечаю:
— Хорошо. Мы не будем спать. Просто поговорим. — Когда его лицо искажается болью, я быстро поправляю себя: — Поговорим о чем угодно, Эш. Это не должно быть ничего конкретного. Может быть, я хочу знать, какой твой любимый сухой завтрак.
Он не улыбается, но в уголках глаз появляются морщинки. Через некоторое время, он подходит к двери и выключает свет, прежде чем вернуться в постель. После того как ложится рядом со мной, я двигаюсь к нему и кладу щеку на его грудь со шрамами. Оборачиваю свою ногу в пижаме вокруг его и вздыхаю. Он гладит мои волосы и спрашивает:
— Тебе удобно?
Отвечая с закрытыми глазами, я, признаюсь:
— Мне хорошо с тобой.
Он целует мою голову и говорит в волосы:
— Мне так чертовски жаль, девочка. Я не помню ничего из того, что происходит, когда снятся кошмары. Как будто мне снова восемь лет.
«О, боже».
Восемь лет. Что-то ужасное произошло с ним, когда ему было восемь лет, черт. Думая о страданиях малыша Эша, мне хочется кричать, но я сдерживаюсь. Вместо этого, поворачиваю голову немного и оставляю поцелуи на груди:
— Так какой твой любимый сухой завтрак?
Его тело трясется в беззвучном смехе, когда он отвечает:
— Шоколадные рисовые шарики.
Улыбаясь ему в грудь, я говорю ему:
— Я люблю рисовые хлопья.
Его тело еще трясется от смеха, он говорит:
— Хорошо, буду знать. — Затем сжимает меня сильнее.
Наслаждаясь его объятиями, я немного удивлена, когда он спрашивает:
— Нат, как ты думаешь, ты могла бы поговорить со мной? Обо всем?
Я поднимаю голову, чтобы заглянуть в его лица. Играя с моими волосами, он продолжает:
— Я люблю твой голос. Благодаря ему я перестаю думать.
Мое сердце ёкает, и я рада, что могу сделать что-то, чтобы помочь ему. Не отвечая
— Когда мне было одиннадцать лет, Нина обстригла мои волосы под ирокез.
Мое тело подпрыгивает на его, когда Ашер взрывается от смеха. Он смеется долго и тяжело, и я говорю ему:
— Да. Ирокез идет тебе. К сожалению, мне нет.
Я вдруг вспомнила, когда в последний раз была в этой комнате: тут были мои сестры и девчонки. Это было такое прекрасное утро, и из-за этого день стал отличным. Тина пришла, чтобы принести ему подарок...
— Эш, что Тина подарила тебе на день рождения?
Я чувствую, как он пожимает плечами, затем отвечает тихо:
— Понятия не имею. Подарок по-прежнему не распакован и лежит на полке.
— Нужно это исправить!
Прежде чем он может остановить меня, я подхожу к книжному шкафу, чтобы взять подарок. После этого иду назад к кровати:
— Включишь свет?
С огромным вздохом, он включает лампу. Улыбаясь, я держу его подарок:
— Хочешь, чтобы я спела для тебя? — мой голос мертвецки серьезный.
Закатив глаза, я хихикаю, когда он выхватывает свой подарок из моих рук и разворачивает его. Он хмурится на мгновение, затем губы растягиваются в широкой улыбке. Он поворачивает ярко-розовую фоторамку ко мне, и я кусаю губу, чтобы удержаться от смеха.
Боже, как я люблю Тину. Она единственный человек, который мог вручить такой подарок без каких-либо последствий. На фото Татьяна и Ашер. Ашер лежит на спине, держа Татьяну над головой. Татьяна борется, чтобы опуститься ниже. Она держит уши Ашера, опустив голову, чтобы укусить его за нос. Профиль Ашера показывает, что он улыбается очень сладкой, искренней улыбкой.
«Святой Малыш Иисус! Посмотрите на его улыбку».
Я крайне расчувствовалась.
Мое сердце сжимается, глядя на них двоих. Он выглядит таким счастливым. Я произношу:
— Она такая красивая.
Кивнув, Эш отвечает:
— Да, так и есть. Я сделаю все что угодно для Татьяны или Сиси. — Чувствуя на себе его взгляд, я поднимаю голову. Прежде чем я могу ответить ему, он говорит: — Ты будешь хорошей мамой.
И мое сердце ухает вниз.
С натянутой улыбкой, я отстраняюсь от него, беру рамку и ставлю на тумбочку. Садясь обратно на кровать, я говорю ему:
— Я не могу иметь детей.
Прежде, чем он может ответить, я продолжаю:
— И это действительно отстойно, потому что я хочу детей. Я мечтала о замужестве, детях и двух мопсах по имени Пицца и Пончик. Затем у нас с тобой был секс, и мы не использовали защиту. Потом у меня была задержка, и я просто предположила, что беременна. — Глядя в его ошеломленное лицо, я говорю ему: — Это было бы круто. Я бы радовалась. На самом деле, когда я убедила себя, что была беременна, я была чертовски рада этому. Я пошла к врачу, и он сделал ультразвук и сказал мне: «Извини, куколка, детей у тебя не будет». — Я заканчиваю с коротким смешком.