Любовь по-соседски

Аврора Белль

— Хорошо, детка. Поговори со мной.

Радуясь, что он хочет, чтобы я осталась, я говорю. Рассказываю ему о детстве. Как я росла в Хорватии. О случае, когда Елена запихала кошку в холодильник. Как мама делала мне palacinke — хорватские блинчики, каждый раз, когда я приходила домой. Что мой папа знает, как ругаться на восьми языках. О моей первой школьной любви.

— И он был таким ослом. Он сказал всем, что трахал меня, и что я была бревном. Если бы могла, я бы трахнула саму себя, потому что я хороша.

С каждым словом,

которое я говорю, мои глаза постепенно закрываются. Каким-то образом мы переплелись друг с другом. Эш прижимает меня к груди, уткнувшись носом в мои волосы, вдыхая меня. Я напоминаю ему:

— Не дай мне уснуть, хорошо?

Он хрюкает в подтверждение, поэтому я слабо продолжаю:

— Потом я увидела его через некоторое время, и он говорил мне, как хорошо я выгляжу, и что хотел бы пригласить меня на свидание... — Через зевоту, я продолжаю, едва держа глаза открытыми и нечленораздельно говоря: — ... и мне все равно, мудак...

Все становится черным.

Отбой.

Семнадцатая глава

Пижамная вечеринка

Что-то теплое прижимается ко мне и тихо вздыхает, затем прижимается еще ближе к моей груди.

Какого черта?

У меня занимает время, чтобы открыть глаза, но когда я это делаю, я почти пугаюсь.

Солнце всходит.

Я хмурюсь в полной растерянности. Я не помню, что просыпался ночью. Мое тело не болит и не напряженно из-за ночных кошмаров, которые преследуют меня каждую чертову ночь в моей жизни. Наверное, потому что их не было прошлой ночью, и, когда я опускаю взгляд, думаю, что нашел причину.

Она выглядит такой красивой.

Невинной.

Я усмехаюсь... Я знаю, что Нат какая угодно, но не невинная, но она действительно выглядит такой прямо сейчас.

Не желая разбудить ее, хватаю свой мобильный телефон с тумбочки и отключаю будильник. Еще рано, нет и шести утра. Так аккуратно, как могу, я беру девушку за руку, обнимающую меня, перемещаю ее вверх и откатываюсь на другую сторону.

Ну, это было просто.

Встав, я внимательно смотрю на нее. Она выглядит такой крошечной на моей постели. Ее огненно-рыжие волосы контрастируют на фоне моих синих подушек и одеяла.

Красавица.

Запуская руку в волосы и качая головой в недоумении, я иду на кухню, чтобы сварить кофе. Когда заканчиваю с кофе, мои брови поднимаются в замешательство, и я вздыхаю.

Это нехорошо. Последнее, что мне нужно, стать более привязанным к Нат. Я забочусь о ней, и я знаю, что она тоже заботится обо мне, бл*дь, как друг. Мне просто действительно не нужно это дерьмо прямо сейчас.

«Что насчет нее?»

Она не потерпит оскорблений от меня.

«Все гораздо сложнее, и ты понимаешь это».

Мой телефон гудит, вырывая

меня из моих мыслей. Наклонившись вперед, я проверяю дисплей, и мое доброе утро превращается в дерьмовое. Я снова наклоняюсь и отклоняю вызов. Почему она все равно звонит мне? Я никогда не отвечаю на ее звонки. Ник всегда говорит мне сменить номер, но я чертовски принципиален, чтобы сделать это. Она не должна звонить. Я не должен ничего менять, только потому, что она не может отпустить. Черт. Я не хочу видеть ее или слышать то, что она хочет сказать. Поезд ушел.

Я слышу шарканье по коридору, и появляется Нат. Я не могу устоять и не улыбнуться, глядя на нее. Она неотразима. Ее помада и макияж глаз размазаны по лицу, а волосы взлохмачены. Очевидно, замерзнув, она надела одну из моих кофт с длинными рукавами, и тонет в ней. Я стараюсь не думать о том, как сильно мне нравится, что она носит мои вещи, но, бл*дь, я думаю. У меня стояк.

— Восьмидесятые вызывают. Они хотят, чтобы их прически вернулись назад, — я говорю ей.

Она ахает и отступает от меня. Изображая потрясение, тихо спрашивает:

— Ты только что пошутил?

Слишком довольный собой, я стряхиваю невидимую пыль с плеча и самодовольно отвечаю:

— Это должно было произойти, детка.

Улыбаясь, она говорит:

— Не может быть. — Затем спрашивает: — Где ты спал прошлой ночью? Я сказала тебе не давать мне засыпать.

Не без причины, я нервничаю и не хочу рассказывать ей. Я не хочу, чтобы она испугалась, но я не люблю лгать, поэтому туманно отвечаю:

— Я спал там же, где и ты.

Опираясь бедром об столешницу, Нат спрашивает:

— Мы спали в одной постели?

Не глядя на нее, я киваю в ответ. Она молчит. Я смотрю на нее и, прищурив глаза, она продолжает:

— Мы спали в одной постели.

Поджимая губы, я киваю еще раз. Нат не отступает и спрашивает:

— У тебя не было кошмаров из прошлого?

Я киваю еще раз, и она продолжает:

— Мы спали в одной постели. Всю ночь. И у тебя не было кошмаров.

Огромная улыбка расцветает на ее лице, и она бежит ко мне, подпрыгивает и оборачивает руки вокруг моей шеи. Я хватаю ее за задницу, чтобы удержать от падения, и она оборачивает ноги вокруг меня. Пока она оставляет поцелуи на моем лице, я делаю вид, как будто раздражен, но на самом деле чувствую себя отлично. Она говорит со счастливой улыбкой:

— Разве ты не понимаешь, что это значит?

Пытаясь говорить, пока она целует меня, я отвечаю:

— Нет. На самом деле, нет. Что это значит?

Отстраняясь от меня, Нат хвастается:

— Я вылечила тебя!

Смех зарождается в горле, прежде чем вырывается в полную силу. Ее выражение лица мрачнеет, и я смеюсь сильнее. Нат выскальзывает из моей ослабленной хватки и прислоняется к столешнице.

«О, эта женщина. Я знал, что она перевернет мой мир».