Любовь по требованию и без...

Ромм Дарина

— О чем думаешь?

— О тебе, конечно, — призналась я. Я ведь честная девочка.

— Что надумала? — все так же, не просыпаясь, он укрыл нас одеялом и обнял меня за шею.

— Не скажу.

Потому что, если ты спросишь, люблю ли я тебя, просто промолчу. Но отвечу, что счастье без тебя невозможно.

— Любишь меня? — спросил он.

— Всего лишь не могу без тебя жить.

Я думала о тебе каждый день эти восемь лет. Спрашивала себя, как ты живешь…

Желала тебе счастья и все время мучилась ревностью,

что ты можешь жить без меня и что тебе хорошо с кем-то другим. И старалась не думать, встречу ли тебя когда-нибудь еще.

— Один великий человек сказал, что если вы встретите свою настоящую любовь, то она от вас никуда не денется — ни через неделю, ни через месяц, ни через год. Как видишь, он прав, этот мудрец.

Горячая ладонь легла мне на поясницу, перебралась ниже и пожамкала мою попу.

— Когда домой поедем, Снежа?

Мои ладони скользнули по смуглой коже, наслаждаясь ее гладкостью. Вцепились в темные волосы на затылке, подергали с удовольствием и отпустили.

— Мой дом — где ты. А если про Москву, то что мне там делать? Да и жилья у меня там нет. Квартиру и дом твоего отца я тебе отдам, мне они не нужны.

— Мне тоже, у меня своего хватает, — он отвел от моего лица прядку волос, лезущую на глаза, и большим пальцем обвел нижнюю губу. — Все, что тебе оставил твой муж — твое. Но если ты мне расскажешь, каким образом увела с его счетов двадцать пять миллионов долларов так, что до сих пор никто следов не нашел, буду рад. А то, знаешь, меня любопытство заело.

— С чего ты взял, что это я? Сашка вон тоже меня обвинял в этом безобразии, — я широко распахнула глаза. — А ведь я тупенькая, я же говорила тебе.

— Ну да, тупенькая, — он нагло усмехнулся и принялся еще активнее тискать мою задницу. Почему-то только через одеяло. Но если в ближайшее время не исправится, то я за себя не отвечаю!

— Ладно, не хочешь рассказывать, не надо. Все равно, жить мы будем на мои деньги, — ну, наконец, его рука оказалась там, где ей и положено быть, на моей голой попе!

Я засмеялась и потянулась к нему, а он синхронно ко мне. Так что, где-то на полпути мы встретились, чтобы поцеловаться. Ну и так увлеклись, что я очухалась, только когда Эрик принялся нахально и сладко мять мою грудь.

Взял ее в ладони, покачал, словно взвесил. Облизал большой палец и принялся обводить мои соски, так что телу сразу стало жарко.

Я заерзала в нетерпении, словно своими движениями Эрик включил какую-то секретную кнопку, заставляющую мое тело искрить и плавиться. И душу с ним вместе.

Довольно зажмурилась, когда он перевернул меня на живот, закинул на свое тело и пошел гулять лапами по спине, обхватывая бока и пересчитывая позвонки. И вообще, совершенно беспардонно прижимать, мять и ощупывать все, до чего мог дотянуться.

Его руки везде, просто всюду. Словно они знают, как менять пространство и заставлять время течь по-другому.

Наглые, жесткие, умелые, единственные руки в мире.

Снова его плавное движение, и я лежу на спине. Трогаю нависающие надо мной гладкие смуглые плечи. Извиваюсь под ним в нетерпении и все пытаюсь дотянуться губами до тщательно выбритого подбородка.

И возмущенно говорю ему в смеющиеся губы:

— Ладно, я согласна встретиться с Басаргиным, но только если ты пообещаешь вернуть мне свою щетину.

А этот гад опять засмеялся, потом подгреб меня под себя и зажал так, что я даже выдохнуть не могла.

— Я рад, — зашептал мне в губы. — В конце концов, все, что прошло — прошлое. Пора понять, что оно мертво и жить настоящим.

— О нет! Прошлое не мертво. Оно даже не прошлое. Это просто тот навоз, на котором я выросла.

Эрик хмыкнул:

— Ничего не понимаю в садоводстве. Но вроде где-то читал, что самые прекрасные розы вырастают именно на таком удобрении.

Я заглянула в темные колодцы его зрачков, ушла на их дно, свернулась там уютным клубочком. И оттуда спросила:

— Интересно, когда мое прошлое перестало убивать меня? Когда я рассказала о нем тебе? Или когда ты сказал, что любишь меня?

А Эрик, гад такой, засмеялся и покачал головой:

— Нет, глупая Снежа. Это случилось, когда ты, наконец, сказала, что любишь…

— Меня любишь, — добавила эта наглая морда с таким самодовольным видом, что захотелось треснуть его чем-нибудь тяжелым. Я даже начала оглядываться в поисках подходящего предмета.

А потом подумала и решила, что лучше я его поцелую. Потому что он опять прав…

ЭПИЛОГ

Эрик– Снежа, сваришь мне кофе?

Почему-то именно с этого моего вопроса начинается каждое наше утро. И с ее неизменного ответа:

– Признаешься, что секс был хорошим, сварю.

И я, как обычно, начал жмуриться и таять от удовольствия, потому что ее тонкие пальчики погладили мое лицо. Легко прошлись по щетине, которую она обожает. Забрались в волосы на затылке и дернули. Ум-м, кайф!

Сопя от счастья, я уткнулся лбом в ее лоб, поглаживая худенькую спинку и желая, чтобы этот миг никогда не заканчивался.

– Чем займемся сегодня?
– спросил позже, когда сидел на высоком табурете в кухне, пил волшебный кофе и наблюдал за своей пузатенькой, отекшей, с распухшим носом красавицей женой, готовящей мне завтрак. – Может к твоему отцу съездим? Он вчера звонил, звал в гости.

– А чего это он тебе звонит, а не мне? – проворчала Снежа, поморщившись.

– Ты в ванной была. Да и вообще... Мне кажется, что он тебя по-прежнему побаивается.

Она смешливо фыркнула и опять поморщилась.

– Снежа! – я отставил кружку в сторону, – Ну-ка, рассказывай, чего ты морщишься.