Любовь побеждает все
Шрифт:
— А с вами я тоже еще поговорю! — огрызнулась она. Пулей пролетев мимо, она зашагала за Дэвидом по узкому темному коридору, оставив позади изумленного Алекса.
Потолки и стены коридора были затянуты паутиной, но Эй Джи этого не замечала. Места, где раньше висели картины, выделялись более яркими пятнами. Эй Джи пробралась сквозь толпу сотрудников и влетела в комнату лишь на несколько шагов позже Дэвида.
Она застыла как вкопанная. Только она перевела дыхание и собралась
Комната была освещена для съемок, но камер, штативов и проводов она не видела. Она видела обои, розовые розы на кремовом фоне, и кровать с балдахином на четырех столбиках, выдержанную в тех же розовых тонах. Возле постели стоял маленький табурет красного дерева с потертым сиденьем. В воздухе витал запах свежих, немного влажных роз, стоящих в изящной хрустальной вазе на туалетном столике красного дерева. Но она увидела… гораздо больше. И услышала.
— Ты мне изменила! Ты мне изменила с ним, Джессика!
— Нет! Нет, клянусь! Не надо. Ради бога, не делай этого. Я люблю тебя! Я…
— Ложь! Все ложь! Ты больше ничего не скажешь.
Крики. Тишина, что в сто раз хуже. Сумочка Эй Джи со стуком ударилась об пол, когда она поднесла руки к ушам.
— Эй Джи! — Дэвид тряс ее, крепко держа за плечи, а все присутствующие в комнате бросили работу и уставились на них. — Что с вами происходит?
Она вцепилась в его рубашку. Сквозь хлопок он чувствовал ее ледяные руки. Она смотрела на него блуждающим взглядом.
— Бедная девочка, — бормотала она. — Ах, бедная девочка!
— Эй Джи!
Усилием воли он сохранял спокойствие. Ее трясло, она была бледна, ее темные блестящие глаза глядели куда-то вдаль. Она, словно в трансе, смотрела в центр комнаты. Он взял ее за обе руки:
— Что за девочка, Эй Джи?
— Он убил ее прямо здесь. На постели. Голыми руками. Она не могла больше кричать, потому что он сдавил ей горло. А потом…
— Эй Джи! — Он взял ее за подбородок и заставил взглянуть на него. — Здесь нет постели. Ничего нет.
— Это… — Она отчаянно пыталась вдохнуть воздух, затем закрыла лицо обеими руками. Подступила тошнота, слишком знакомое ей ощущение. — Мне нужно уйти отсюда!
Вырвавшись, она пробралась сквозь толпу сотрудников и убежала. Не успела она сбежать по ступенькам крыльца, как Дэвид догнал ее.
— Куда вы? — спросил он.
Сверкнула молния, осветившая их, неистовствовал дождь.
— Я должна… — протянула она и слепо огляделась. — Я возвращаюсь в город. Я должна вернуться.
— Я вас подвезу.
— Нет! — Запаниковав, она начала вырываться, но Дэвид крепко держал ее. — Я на машине.
—
Не находя в себе сил поступить иначе, Эй Джи съежилась на сиденье и задрожала. Ей понадобится только минута, только одна минута, чтобы взять себя в руки, уговаривала она себя, но дрожь не унималась. Он бросил ее сумочку на заднее сиденье и укрыл ее пледом.
— Вашу машину отведет в город один из членов нашей команды. — Заведя мотор, он повел машину по ухабистой гравийной дороге.
В течение нескольких минут стояла тишина, дождь стучал по стеклам, а она, съежившись, сидела под пледом.
— Почему вы мне не сказали? — спросил он, наконец.
Ей уже стало лучше. Она ровно задышала, чтобы доказать, что владеет собой.
— Чего не сказала?
— Что вы тоже обладаете даром экстрасенса.
Эй Джи свернулась калачиком, закрыла голову руками и зарыдала.
Что, черт возьми, теперь делать? Дэвид мысленно осыпал ругательствами и ее, и себя, ведя машину сквозь дождь под звуки ее рыданий. Он не на шутку испугался, когда увидел ее, стоящую там, судорожно хватающую ртом воздух и белую как простыня. Он никогда не чувствовал ничего более холодного, чем ее руки, и никогда не видел ничего подобного.
Какие бы сомнения он ни испытывал, как бы ни критиковал лабораторные тесты, пятидолларовых медиумов и дорогих ясновидящих, он знал, что Эй Джи увидела что-то, почувствовала что-то, чего не мог ни увидеть, ни почувствовать ни один из них.
Так что же теперь делать? Что сказать?
Она рыдала. Она дала выход своему гневу. Что толку бранить себя, что толку сердиться из-за того, что случилось? Она уже давно смирилась с тем фактом, что время от времени, как бы осторожна она ни была, как бы тщательно ни контролировала себя, она будет срываться и давать волю эмоциям.
Дождь прекратился. Забрезжил молочно-белый солнечный свет. Эй Джи плотно закуталась в плед и выпрямилась:
— Дэвид, простите меня.
— Не нужно извиняться. Лучше постарайтесь мне все объяснить.
— У меня нет объяснений. — Она вытерла щеки рукой. — Я буду вам очень признательна, если вы отвезете меня домой.
— Сначала мы поговорим, и сделаем это там, откуда вы не сможете меня выгнать.
Эй Джи была слишком слаба, чтобы спорить с ним. Она прислонилась головой к окну и не протестовала, когда поворот к ее дому остался позади. Машина мчалась по холмам, на которых располагался город. После дождя в воздухе чувствовалась свежесть, хотя по земле еще стелился туман.