Любовь под маской
Шрифт:
— Зачем? — губы Любы дрогнули. — Ты только всё испортила.
— Ничуть. И вообще, расслабься и получай удовольствие. Не переживай ты так. Он расчёской легко снимается. — Вера приобняла погрустневшую Любу, — Я тебе такой костюм принесла, закачаешься. Летучая мышь!
— А Демьян будет на маскараде? — вдруг ни с того, ни с сего спросила Изольда. — Демьян — моя мечта. Вот хотя бы один-единственный танец с ним… И можно умереть.
— А кто это, Демьян? — насторожилась Люба.
Глава 2.1
— Любка, вот если бы ты хоть чуть-чуть следила за
— Я тоже хочу, чтобы моя душа была похищена! — Люба поддалась всеобщему веселью.
— Тогда сиди и не крутись! И не спорь со старшими по званию! — скомандовала Вера.
— Есть, товарищ адмирал! — девушка приставила руку к голове и по-военному отдала честь.
Девочки знали, что Вера — дочь военного. Мотаясь с родителями по гарнизонам, она, словно губка, впитала в себя умение командовать. Благодаря ей комната содержалась в идеальной чистоте, а на кухне царила строгая иерархия.
— Ну вот, причёска сделана, маленький штришок, — Вера воткнула перья под изменённый цвет в причёску. — А теперь… Да-дам…
С этими словами Вера вынула из чехла платье. Ах, какое оно было: насыщенного сиреневого цвета, к плечам подшита пелерина из чёрного панбархата. Подол юбки приподнимался в нескольких местах, приоткрывая подъюбник под цвет пелерины.
Девушки затаили дыхание.
— А чего его Любке. Я тоже хочу, — прогундосила Изольда.
— Я же сказала, тебе с твоими телесами только Квазимодо. Жрать булочек надо меньше. Это платье налезет только на одну твою руку, — парировала Верка.
— Пока толстый сохнет, худой сдохнет. Завидуй молча, — ответила ей Изольда, причём в голосе не проскользнуло ни нотки обиды. Крупная девушка уже привыкла к колкостям в свой адрес.
Обычно она отшучивалась: «Пойду в борцы сумо». Добрая и заводная, Изольда была душой компании. И даже предложила сделать номер на Новый год «Танец маленьких толстушек». Но никто её не поддержал.
Что касается мужского пола, то здесь у неё была ещё одна поговорочка: «Мужики не собаки, чтобы кидаться на кости».
— Девочки, милые, — Люба потрогала платье. Как оно было хорошО.
— Это костюм летучей мыши. А ты у нас и есть мышь… библиотечная, — добрая Верка была ужасно языкастой. Ей всё прощали. Иначе она и накостылять по шее могла. Спортсменка.
— А нам? — тут же раздались голоса с разных сторон.
— Тётка дала только четыре. Больше не дала: Белоснежка, Рапунцель, Летучая мышь и королева пиратов. Я чур, пиратка.
— И где мой Квазимодо? — Изольда скорчила уморительную рожицу. — Я так надеялась, так надеялась…
Время близилось к восьми. Девушки дополняли свои костюмы последними штришками.
Люба подошла к зеркалу, крутанулась, поднимая руки. Вслед за руками прозрачной
Робко приложила маску к лицу. Красивая, отделанная всё тем же панбархатом, маска. С очков спадает вуаль.
Какая-то чужая, незнакомая женщина смотрела таинственно по другую сторону стекла. Это не Люба. Люба исчезла. Вместо неё стояла другая, уверенная, с дерзким взглядом, и только тёмно-зелёные глаза выбивались из общей гаммы, да щёки, которые непонятно почему предательски начинали краснеть.
Сердечко стучало в предвкушении таинства. Оно медленно опускалось и пульсировало где-то внутри чрева. И вдруг Люба поняла, что ей очень хотелось попасть в какую-нибудь авантюру, чтобы было, что потом рассказать своим внукам. Не любительница дамских романов вдруг захотела увидеть настоящего героя, который спасёт её из рук пиратов. «Боже, какой ужас. О чём я только думаю? Мы столько боролись за эмансипацию женщин, чтобы вверять свою судьбу неизвестно какому мужчине», — мысли пытались проникнуть на подкорку. Но где-то внутри сидела маленькая романтичная девочка.
— Девочки, а какой он этот, Демьян? — продолжая смотреть в зеркало, спросила Люба.
— Любка, не дури. Шутка шуткой, но про Демьяна много слухов ходит. Того, что он из мажоров, уже хватает. Мы для него как куклы, поиграется и выбросит, — серьёзно ответила Вера.
— Говорят, что это дьявол с небесными глазами, — вставила свои пять копеек Изольда.
— Может, это я сделаю из него куклу. Поиграю и выброшу, а? — и Люба приподняла голову, глядя на всех хитро. — Кто знает, может я — мужской сердцеед.
И она поднесла руку ко рту, изображая поедание сердца.
Новый взрыв хохота. Но никто не заметил, что Люба совершенно серьёзна.
— Девочки, на выход. Маски надели, чтобы нас никто не узнал.
Как хорошо, что общежитие примыкало к зданию университета. Девочкам не пришлось выходить на улицу.
Накрашенная процессия, вся в блёстках, благоухающая одним ароматом (он был выбран сообща, чтобы избежать удушающего смешения ароматов), с одинаковыми кольцами на указательных пальцах левых рук (принадлежность к могучей кучке первокурсниц — покорителей планеты), разбилась по парам, словно это гимназистки Смольного.
Встречный люд провожал «могучую кучку» недоумевающими взглядами, рассматривая, как новогоднее чудо.
Девушки заранее обговорили маршрут и пообещали не терять друг друга из виду, а в случае чего прийти на помощь. Все помнят, что старшекурсники любят подшутить и затащить в тёмный уголок наивную дурочку, где с ней делают такое… Что именно делали, никто толком не знал, ибо на этом месте рассказа округлялись глаза, пылающее от стыда лицо закрывалось руками. А дальше каждая фантазировала в меру своей испорченности или в меру тех страшилок, которые кому-либо, где-либо и от кого-либо приходилось слышать ранее.