Любовь под подозрением

Эриксон Кэрол

Саванна накинула блузку, стала застегивать пуговицы, но, добравшись до верхней, нащупала только обрывки ниток. Пуговица оторвалась. Большая разноцветная пуговица, дизайнерская и практически уникальная. Дьявол.

Она рухнула на колени, пошарила руками по деревянному полу, затем под комодом, и наконец ее пальцы наткнулись на что-то круглое и твердое. Она сунула пуговицу в карман брюк и влезла в туфли на высоких каблуках, аккуратно стоявшие у двери.

Так. Полотенце, естественно, необходимо взять с собой. Она открыла дверь, в последний раз оглядела спальню

и вдруг застыла. Нож.

Что, если на ноже остались ее отпечатки? Она посмотрела по сторонам. Какой нож? Ножа вроде бы не было.

Она быстро взглянула на Найлса. Раны у него на спине, но, может быть, и на груди тоже?

Сбросив туфли, Саванна подошла к Найлсу. Теперь она боялась его гораздо больше, чем когда-либо при жизни. Прикрывая руки полотенцем, с трудом подтолкнула тело так, чтобы можно было заглянуть под него и, прежде чем оно снова перевалилось на спину, успела убедиться – никакого ножа нет. Только кровь. Очень много крови. Это было жестокое убийство. Вероятно, совершенное в ярости.

Не ее ярость убила его. Но она ведь ничего не помнит.

Держа туфли в одной руке, Саванна попятилась из комнаты, спиной к выходу, словно боялась, что Найлс вдруг вскочит на ноги и наставит на нее обвиняющий палец, развернулась у двери и бросилась вниз по изогнутой лестнице, на ходу протирая перила – на всякий случай. Они с Найлсом приехали сюда за некими документами, и она не собиралась уходить без них.

Она вошла в домашний офис Найлса и окинула взглядом безукоризненно чистый письменный стол красного дерева. Никаких бумаг. Стало быть, документы они не смотрели – видимо, дело до этого так и не дошло. Но ей было прекрасно известно, где искать то, что нужно.

Полотенце все еще было у нее. Саванна опять сняла туфли, присела на корточки и вытянула самый нижний ящик. Отодвинула в сторону бумаги, выудила из подставки для канцелярских принадлежностей нож для вскрытия писем, сунула кончик в маленькое круглое отверстие и открыла второе, потайное дно.

Судя по наклейке, папка, которую она искала, лежала прямо сверху. Должно быть, Найлс заранее все подготовил. Она достала ее, вернула фальшивое дно на место, закрыла ящик и опять все протерла.

С папкой в руках она отвернулась от стола и уже собралась уходить, как вдруг заметила два хрустальных стакана на барной стойке. Сорвав с плеча все то же полотенце, она вымыла оба стакана, вытерла и поставила на полку за баром.

Хорошо. Дальше компьютер. Надо проверить записи с камер наблюдения. Накрыв мышку салфеткой со стола Найлса, она нашла программу и ахнула от изумления.

Система была отключена. Но кто это сделал? Найлс, еще до того, как выйти из дома? Она сама? Убийца?

Все. Теперь нужно как можно скорее выбраться из дома… и попытаться обеспечить себе алиби.

Коннор занял позу поустойчивее (ноги утопали в песке) и прищурился, наблюдая за серферами, которые устроили настоящую битву с волнами – и друг с другом.

Затем вытащил камеру, приблизил изображение и стал снимать «Пещерных парней» и их выкрутасы

на видео. Когда по «их» волнам катались «чужаки», «Пещерные парни» вели себя крайне враждебно.

Коннор заснял, как они подрезают других серферов, влезают в их волну и вообще творят черт знает что. Все это сопровождалось дикими победными воплями и непристойными жестами. Видеозапись послужит доказательством при судебном разбирательстве.

Агрессивное поведение «Пещерных парней» возымело действие, и побежденные «чужаки» один за другим начали выбираться на берег.

К нему подошла молодая пара. Доски они держали под мышками.

– Они что, всегда такие? – спросил парень и потянул молнию гидрокостюма.

– Ага, – подтвердил Коннор. – Но мы пытаемся это прекратить. Некоторым из здешних серферов не нравится, что бухта уже приобретает дурную репутацию, и они хотят подать на этих варваров иск. И я только что добыл для них отличное доказательство.

– Ну и прекрасно. Давно пора что-то сделать.

Краем глаза Коннор заметил, что один из катающихся слез с серфа и направляется к нему. Он развернулся и расставил ноги пошире. Мышцы напряглись.

Джимми Таката, член банды «Пещерных парней», бросил доску на песок.

– В чем дело, Уэллс? Зачем камера?

– А ты как думаешь? Вы, ребята, все никак не можете угомониться, хотя даже ваш адвокат велел вам быть тише воды и ниже травы.

Джимми двинулся на него. Коннор быстро положил камеру на сумку и поднял ладони.

– Значит, хочешь по-плохому?

– Ты играешь с огнем, Уэллс. – Джимми наставил на него палец. – Твой старик больше не рулит этим городом.

У Коннора чуть дернулось веко, но под темными очками этого было не видно.

– А ты не слишком взрослый, Джимми, чтобы играть в пляжного хулигана?

– Я достаточно взрослый, чтобы постоять за свое. И кроме того, ты больше не коп, так что не старайся вернуться к золотым денькам своей славы. – Джимми гоготнул, подхватил доску и пошел обратно к воде.

Коннор наклонился, убрал камеру в сумку, закинул ремень на плечо и неторопливо зашагал к цепочке припаркованных у обочины машин. Его босые ноги вязли в сухом песке.

Он залез в свой пикап и пристроил сумку на пассажирское сиденье. Положил руки на руль и глубоко вздохнул. Если ему удастся помочь обуздать «Пещерных парней» и положить конец их безраздельному владению лучшим местом для серфинга в Сан-Хуан-Бич, может, они хоть на шаг продвинутся к тому, чтобы вернуть городу былой шик.

Кажется, прошел целый миллион лет с тех пор, как его отец, шеф полиции, объезжал эти районы в патрульном автомобиле, и все жители доверяли друг другу и, конечно, властям. Потом пришли наркотики, и благодать кончилась. И отец умер.

Кто-то постучал в окно, и Коннор едва не подпрыгнул. Повернув голову, он увидел двоих серферов с пляжа и опустил стекло.

Парень сунул в окно ладонь для рукопожатия.

– Спасибо тебе.

– За что? – Коннор кивнул в сторону моря. – Они все еще там и все еще не дают другим нормально кататься.