Любовь под развесистой клюквой
Шрифт:
– Вон тех, в красной пачке.
– Так бы и говорили, – пробурчала тетка. – Сорок рублей.
Тоня крякнула. Ее Генаша покупал сигареты за тринадцать. И то – если ему на них давала денег Тоня.
– А Глеб может себе позволить и такие курить, – твердо сообщила сама себе Тоня и даже с некоторой гордостью взяла у продавца сдачу.
Потом подбежала к ребятам и заявила:
– Все, дети мои, на сегодня хватит.
– У-у-у! – дружно заныли дети.
Сейчас уже они катались втроем – Оська, Ариша и длинный
– Ничего не «у-у-у», – передразнила их Тоня. – Ариша, зови своего друга с нами, и все вместе идем в кафе. Я еще не знаю, когда сегодня домой. Мне с Оськой надо посидеть. А ты дома голодать не обязана. Пойдемте.
Против кафе никто возражать не стал.
– Василий! – торжественно заявила Тоня, когда они, сытые и довольные, вышли из маленькой кафешки. – Пообещай мне, что доведешь мою принцессу до дома без катастроф.
Василий прижал руку к груди и покорно склонил голову:
– Постараюсь. Но... за катастрофы не ручаюсь, сам боюсь.
– Мам, да не слушай ты его! – засмеялась Ариша и помахала рукой. – Пока, Оська! Приходи в гости!
– И вы к нам! – крикнул мальчишка и запнулся – где это «у нас» он теперь и сам сказать не мог.
Тоня привела Оську домой, искупала, хоть маленький мужчина и бурно противился оголяться при даме, и унесла в кровать.
– Не уходи, – попросил он, глядя на нее огромными глазами. – И свет... не надо... пусть горит.
С мальчиком творилось что-то явно не совсем обычное.
– А почему свет не выключать? – улыбнулась Тоня. – Как же к тебе сны прилетят?
– Если выключим, может прийти черный бес! Он меня утащит и будет рвать живьем! – страшным шепотом сообщил мальчик.
– Кто тебе сказал такую дрянь? – даже разозлилась Тоня. – Ты чего это тут ужастики выдумываешь?
– Я не выдумываю! – все больше округлял глаза Оська. – Мне тетка Ауфема рассказывала. Она меня в чулане закрывала и только хлеб давала и еще какой-то бульон, а в нем каша плавала. Гадость. Я не хотел есть, плакал, а она говорила, что, если я буду орать, за мной черный бес придет и начнет...
– Я уже слышала, чем он там станет заниматься, – сжала губы Тоня. – Ну и как? Приходил?
– Меня папа спас! Но бес меня везде может отыскать, – не успокаивался Оська.
– А ты папе говорил?
– Нет, но я просил, чтоб свет горел, и папа разрешал.
Тоня уселась на кровать к мальчику, посадила его перед собой и заглянула в испуганные детские глаза.
– Осип, ты уже взрослый ребенок. Разумный. Послушай меня. Можешь не верить, но послушай. Да даже сам порассуждай. Ауфема тебя взяла без разрешения папы. Посадила в чулан, кормила плохо, за такое даже милицию можно вызвать. И она знала, что, если ты начнешь кричать, соседи наверняка спросят: а что за ребенок у вас плачет? Где вы его взяли, если детей у вас не было? Правильно?
– Ну... правильно, – кивнул малыш.
– Вызвали
Мальчуган снова кивнул.
– А твоя тетушка этого не хотела, вот и придумала черного беса, чтобы ты боялся и сидел тихо. Ясно?
– Она говорит, что по папе давно черный бес плачет! Потому что он дрянной человек!
– Эх, Оська, если бы ко всем дрянным людям этот самый бес приходил, тогда б и милиция не нужна была, как считаешь?
Мальчишка задумался.
– А давай его нарисуем, а? – вдруг предложила Тоня. – Мы же покупали тебе фломастеры, куда дел?
– А спать? – не поверил Оська.
– Куда нам торопиться? Выспишься!
Мальчишка спрыгнул с кровати, притащил фломастеры и альбом.
– Вот... только я не знаю, как его рисовать, я ж его не видел!
– Рисуй, как представляешь. Как-то же тетушка тебе его описывала?
– Да вроде никак, – пожал худенькими плечиками мальчишка. Но немного подумал и с некоторой острасткой начал рисовать.
Старался он долго, весь лист был изрисован какими-то штрихами, закорючками и просто вольными мазками.
И все же страшно не получилось. Тоня пристально рассмотрела рисунок и тоже взяла фломастер.
– А теперь... теперь давай из него делать доброго волшебника! Бери желтый фломастер... даже лучше оранжевый...
– И что дальше?
– Рисуй шапку. Красивую и нарядную. Нет, лучше смешную, это у нас будет клоун.
А потом из штрихов и черточек они рисовали еще клоунов – смешных и разноцветных, клоуны стали кидать шарики, и Оська старательно рисовал шарики, чтобы у его клоунов их было больше, чем у клоунов Тони.
За этим делом и застал их Глеб.
– Чего не спим? – удивился он. – Времени-то...
– А куда нам спешить, если разобраться? – солидно заявил мальчишка и, не дав отцу опомниться, начал рассказывать, как замечательно у него прошел день – и на роликах-то он катался, и в кафе ходил, и с Аришкой познакомился. И вообще – он согласен здесь проживать вечно!
– Да уж, балует тебя тетка, – усмехнулся Глеб.
Оська насупился и совсем по-взрослому возразил:
– Пап, ты вот такой хороший, хороший, а потом что-нибудь как ляпнешь. Ну какая тебе тетя Тоня тетка? Она же... Теть Тоня, а у вас муж есть?
От такого неожиданного вопроса Тоня крякнула, покраснела и, чуть засмущавшись, кивнула:
– Н-ну да, есть.
– Жалко, а то б я вырос и на вас женился, – вздохнул Оська и сам же себя успокоил: – Ничего, я тогда на Аришке женюсь. Только вы больше этого Ваську с собой в кафе не берите, пусть сам ест.
– Понятно, – как-то фальшиво улыбнулся Глеб. – Значит, моего наследника уже окрутили. И на полдня убежать нельзя. Оська, ну все. Хорош. Давай в кровать.
Оська улегся, а двери Тоня закрывать не стала – пусть спит спокойно.