Любовь под соснами
Шрифт:
Кристина оторвалась от экрана ноутбука. Час ночи. Она вспомнила, что не зашла к маме и отругала себя. Каждый раз, когда начинала писать, настоящее распадалось на куски, исчезая в вымысле строк. И в этом было настоящее счастье. Как хорошо было бы стать известной писательницей, мотаться по миру, разыскивая интересные сюжеты и зарабатывать этим на жизнь. И тогда она смогла бы оставить работу в ненавистном агентстве. Показать фигу Мухину и стать свободной, как птица. Мечты. Ни один из ее романов и рассказов так и не был напечатан. И она уже сама теряла веру в себя,
Ради любопытства она начала выкладывать повесть о себе на своей страничке в Самиздате. Пошли первые отклики, особенно активным оказался некто, называющий себя сказочным именем Садко. Он комментировал чуть ли не каждую главу, постоянно приставая с вопросами, испытывала ли писательница такие чувства или это плод воображения. Играя с неизвестным собеседником, Кристина отвечала уклончиво, то да, то нет. Не разочаровывая, но и не сознаваясь. Беседа продолжалась на многих страницах, и иногда Кристине казалось, что оппонент знает ее лично, что было фактически невозможно. Страничка в любимом всеми непризнанными авторами Самиздате была создана недавно, и там Кристина назвала себя Вороной, детским прозвищем, которое сейчас уже никто не помнил, кроме Корзины, которая и компьютером-то пользоваться не умела. Все свои тексты Кристина давала ей распечатанными.
Глава 32
В среду вышла усиленная реклама квартиры на Большой Филевской. С самого утра Кристина только успевала записывать телефоны желающих посмотреть. Около двенадцати позвонил Мухин. Кристина бодро отчиталась, что уже назначила троих клиентов со свободными деньгами на вечер, а других, менее перспективных, отфутболила на завтра или когда-нибудь. Клиенты с наличными всегда котировались среди альтернативщиков — тех, у кого был аванс за их квартиру, и они подбирали другую — и среди ипотечников. Последних особенно не любили риэлторы за лишние телодвижения, которые требовалось сделать, чтобы собрать справки.
— Так, ну ты это, — заволновался Мухин. — Больше трех не води, а то еще хозяин подумает, что цена слишком низкая.
— Знаю, — буркнула Кристина, крася ногти на левой руке и удерживая телефон плечом.
— Так, ну что еще? Из тех, кто придет, надо с ценой поиграть. Желательно всех пригласить на одно время, чтобы у них не возникли мысли, что они единственные.
— Я так и сделала, — Кристина поморщилась: каждый раз одно и то же. Всю технику развода клиента она давно усвоила, да вот только Мухин из-за своей жадности и страха упустить комиссионные каждый раз читал ей лекцию.
— Ну ладно, это я так. Ты умная девочка. Про скрытую помнишь?
Дав подтверждение и положив телефон, Кристина докрасила ногти и задумалась. Звонок напомнил о начатом, но незаконченном деле: поиске сводной сестры. Конечно, при всем своем циничном отношении к жизни, Кристина не верила, что они смогут подружиться, но возникшее после потери дружбы с Корзиной и совпавшее с отъездом Витьки чувство одиночество заставляло действовать. Не уверенная в успехе предприятия, Кристина не стала ничего говорить Иларии, лишь принесла ей в комнату обед и, поцеловав в щеку, сослалась на дела.
Просмотры
Припарковав машину у дома, где проживала сводная сестрица, Кристина вышла и огляделась. Двадцатипятиэтажное здание в бело-голубых тонах архитектурными излишками не отличалось и огороженной территорией не обладало. Впрочем, где-то здесь должна быть подземная стоянка. «Ничего особенного», — пробормотала девушка и уверенно направилась к подъезду. Нажав кнопку консьержа, она долго ждала, пока ее впустят. Консьержек Кристина не уважала за их ничем необоснованное чувство превосходства, но с ними приходилось считаться и даже задабривать, потому что они обладали всей информацией о жильцах дома, который считали своей вотчиной.
Кристина вошла в широкий, оформленный в пастельных тонах подъезд. На стенах висели современные картины, на полу плиточная мозаика, в причудливой огромной вазе икебана из засохших цветов. Консьержка — женщина лет шестидесяти с подкрашенными в синеву волосами — смотрела строго. Кристина заволновалась и вдруг почувствовала желание убежать. Что она здесь делает? Те, кто живут в таких домах, в подругах не нуждаются, а уж в сестрах-беженках тем более.
— Девушка, вы к кому?
— Сто пятая квартира, — Кристина уже собиралась пройти мимо, надеясь на то, что консьержка пропустит ее, не задавая вопросов.
— Подойдите ко мне, пожалуйста, — гораздо мягче сказала консьержка, с которой вдруг слетела вся ее строгость и заносчивость.
Кристина приблизилась, бесшумно ступая по ковровой дорожке.
Консьержка смотрела на Кристину, не отрываясь, губы ее как-то странно скривились, словно она собиралась то ли улыбнуться, то ли заплакать.
— Вы знаете, кто живет… — она запнулась, — в этой квартире?
— Моя подруга Марина. Да в чем дело-то?
Консьержка нахмурила брови, опустила вниз глаза, потом зачем-то встала с кресла.
— Как давно вы видели вашу подругу?
— Я уезжала отдыхать и вот решила зайти в гости. Телефон у нее почему-то выключен, — для пущей правдоподобности соврала Кристина.
— Ну, раз вы уезжали, то могли и не знать. Дело в том, что с ней произошел несчастный случай.
— Что? — Кристина, почувствовав внезапную симпатию к сестре, представила ее в больнице. Она поедет к ней туда. Купит лекарства.
— Где она?
Консьержка еще больше скривилась.
— Она… умерла.
— Как?
Кристина вцепилась в перегородку, неожиданно почувствовав дурноту.
— Странная какая-то история. Никто толком не знает. Кто говорит, что от аллергии, кто от отека Квинке. А некоторые здесь поговаривают, что ее убили.
Кристина почувствовала, что может упасть. Странная память, не желающая ранее сопоставить имена, вдруг высветила перед ней ее врагиню, сидящую в гостиной. Длинные светлые волосы. Платье с короткими рукавами в черно-белую полоску.