Любовь после гроба
Шрифт:
– Двадцать, – затем пояснила всё-таки. – Просто выгляжу молодо. Вот же паспорт. С фотографией.
Я посмотрел на похожую фотку, да и следов переклеивания на первый взгляд нет. Оля решила разрядить обстановку и хихикнула, перефразируя старое прекрасное кино:
– Ольга Баранова, мультипасс.
– Тогда выворачивай карманы, Ольга Баранова, мультипасс, – в тон ей с претензией на юмор сказал я. – Раз багажа у тебя нет, то хоть карманное посмотрю.
Как ни удивительно, но девица не стала возмущаться про обыск и задержание без постановления и протокола – что впрочем было бы зря, и у меня есть что ответить про чрезвычайные обстоятельства, новые законы и полномочия, и пока предварительное
А нашлось в карманах с молниями очень много! Но в основном всё очень мелкое, а иначе в карманы не влезло бы. Большое количество маленьких флакончиков, какие-то диетические крохотные батончики, и разная прочая мелочёвка. Тонкая сигарка в довольно увесистом стальном футляре с двумя крышками. Удивил моток толстой лески и три больших рыболовных крючка. Самым большим был непривычного вида стеклянный шприц миллилитров на пять, но со странной шкалой наполнения, с тремя длинными иглами, завёрнутыми в тряпочку. Забавно. Не похоже на наркоманский девайс, там длинные иглы вроде ни к чему, хотя всякое бывает. Сложенная пополам стопочка денег с зажимом. Смартфона не было, да и любого телефона!
Обращали внимание надписи на флакончиках и батончиках – весьма необычные иероглифы на мой взгляд неспециалиста. И тексты однородные, не похожи на то, что пишут на упаковках еды, указывая состав и прочее. Хотя что я понимаю в упаковках дальних стран, в иероглифах, в наркотиках и способах их употребления? На мой прямой вопрос Ольга, хотя наверняка и не Ольга, внимательно смотря мне в глаза, не спеша пояснила:
– Это косметика и здоровая еда. Шприц для забора крови и инъекций лекарств, но сейчас у меня есть всего одна ампула, зато с полезным, вон то красное в завинчивающемся флаконе. Но это не наркотик, хотя средство сильнодействующее, и не стоит на себе пробовать. Это не иероглифы, а переплетения рун. Письменность далёкой страны.
– А это можно пробовать? И останусь цел? – усмехнулся я, вертя в руках самый крупный батончик, грамм на десять по виду.
Я ещё и развернул странный продукт, удивившись, что упаковка была не заклеенной, а просто плотно обёрнутой.
– Я уже сказала, что это не наркотик! – начала терять терпение девчонка.
– Из какой страны? – спросил я, решив вывести допрашиваемую на чистую воду. – Я посмотрю в интернете, раз пока он всё ещё работает, несмотря на расцветающий конец света.
Оля села на стул, взяла один тюбик, как от губной помады, но крохотный, молча мазнула себя и меня по тыльной стороне кисти руки, начала сверлить меня взглядом, как будто гипнотизируя, негромко монотонно заговорила, а я слушал доходившие как будто издалека и из тумана слова:
– Да какая тебе разница, из каких земель эти зелья. Из далёких. Из лучшего из трёх сдвинутых в пятом измерении миров, светлого Салана. Эльфийские руны. Ешь давай этот батончик, я же чувствую, что хочешь попробовать, и ты познаешь невероятное. Какая глупость нежных срединных алонов, думать, что их примитивные наркотики, это самые сильные зелья. Ешь давай. И пойдём… Ты мне подходишь, неустойчив к чоромагии, но хороший, не злой…
Я заторможенно и именно заворожённо сунул батончик в рот, под удивлённый возглас колдуньи:
– Куда весь?! Откуси с горошину!
Я, пытаясь сопротивляться, сделал не как приказано, а откусил половину, прожевал, проглотил. Оля напряжённо всматривалась в меня, через минуту хмыкнула:
– Ну ничего себе. Съешь и вторую половину.
А пока я жевал остатки батончика, развернула ладони в мою сторону и начала бормотать что-то нечленораздельное, напевать и говорить на незнакомом языке.
Всё-таки
– Вот так-то лучше. Теперь телепортируемся отсюда нафиг. Ты приличный отель не знаешь километрах в десяти? И как тебя зовут, кстати?
– Дмитрий Алекс… Нет, просто Дмитрий, – неожиданно сказал я человеческим голосом.
Ну да, ничего необычного, а чего такого? Тоже мне новость – я превращён в лягушку. А вот то, что могу говорить, это уже необычно. Но тут ко мне начали возвращаться восприятие действительности и здравый смысл, и я аж подпрыгнул от осознания случившегося! Колдунья хихикнула, закатала левый рукав, взяла шприц, присоединила иглу, сморщившись и вскрикнув воткнула себе в вену и начала наполнять грубоватый стеклянный цилиндр кровью, ещё бормоча:
– Всю ману на тебя излила, крепыш ты мой необоротистый. А резервный запас лучше приберечь. Для чего шприц, говорил он. Зачем эти флакончики, говорил он. Для колдовства и магии крови! Ведьма я. Ужасная чёрная ведьма кровавой некромантии! И ещё разной ерунды. Кое-какой магии воды. И так себе порталистка, ну для тёмных ведьм. И зовут меня Нарса.
Затем тёмная ведьма побрызгала на стену своей кровью из шприца, несколько минут поколдовала, пока на стене не замерцал уходящий вглубь тоннель из как будто струй воды. Нарса с ухмылкой быстро схватила меня, хотя я не пытался сбежать, ибо зачем теперь убегать. И сунула себе за пазуху! Я скользнул мимо аккуратных полушарий, очень приятных для меня даже в виде лягушки, прижался спиной к очаровательному животику, вызвав хихиканье проказницы. Начал смотреть вперёд через раздвинутую зелёными руками мягкую ткань рубашки между пуговиц. Ведьмочка прошлась по кабинету, проверив не забыла ли чего. Взяла диктофон и мою одежду – что не может не радовать, значит планирует вернуть меня в моё старое, заслуженное, но такое родное тело. И шагнула в портал.
И сразу застегнула курточку. Мы в вечернем зимнем лесу, и судя по тому, что Нарса спрашивала про отель неподалёку, где-то в пригородах Москвы. И не очень далеко от аэропорта. Ведьма что-то пробормотала и я почувствовал резкий поток жара от её прекрасного юного тела, которое я ощущал вполне по-мужски.
Дальше я пробрался по телу колдуньи вверх, встал на её прекрасные груди и выглянул через переднюю часть ворота. Лес. Поднял морду лица вверх. Из-под капюшона на меня весело смотрели зелёные глаза. Нарса хихикнула:
– Ты не думай, я не такая. Я вообще порядочная девушка, но иначе ты замёрзнешь. И я замёрзну, если долго будем торчать в заснеженном лесу. Ладно, можешь смотреть вперёд, я специально ворот не застёгиваю, только прекрати лапать меня ногами.
Лапать девичьи груди ногами, а я крупная лягушка, я не прекратил. А дева побежала через лес, иногда останавливаясь, прислушиваясь, несколько раз колдовала согревание, съела что-то из своих запасов. Бросила в снег перед нами бусину, сорванную с нитки на шее через оказывается имеющуюся у многих бусинок прорезь. Один раз провалилась, упала и повозилась в снегу, бормоча про слабые путеводные заклинания. Успела и восхититься красиво облепленными снегом деревьями, новогодне-рождественскими заснеженными ёлками и соснами, и прям картинно облепленной снегом и усыпанной красными ягодами рябиной. Через полчаса уже голосовала на дороге.