Любовь? Пожалуйста!:))) (сборник)
Шрифт:
– Давай сядем… Мне очень нравится…
– Как, – спрашиваю я, – сядем?..
Настенька, ничуточки не смутившись, сама берется за дело, усаживает меня поудобней…
– Держи же, – злится она, – держи меня…
Что такое она творит?
– Какой ты неуклюжий…
Полчаса спустя я соглашаюсь:
– Езжай со своим Антоном.
– Ах, Андрей, ты у меня такая прелесть.
Ради такого признания идешь на все.
Пока Настенька собирается, мой Семен томится в одиночестве. Сиротливо ютится на краешке стола в ожидании будущего. Какого
Иногда я тихо терзаю Настеньку:
– А ты могла бы полюбить хромого?
– Нет…
Она даже останавливается на пол пути к зеркалу: с чего бы ей вдруг любить хромых, кривых?.. Настенька злится: мир полон здоровых, красивых, сильных… К тому же я уже спрашивал ее об этом.
– И, Андрей, давай договоримся… Ты ведь знаешь мое отношение к роману… Хочешь – я поговорю с Антоном? Он может устроить…
Теперь Настенька, накладывая тушь на ресницы, поучает меня.
– Жить нужно сегодня, – говорит она, – сейчас, понимаешь?.. Дай мне, пожалуйста, салфетку.
Я даю. Она смотрит на меня, освещенного солнцем, и вдруг встает.
– Ну-ка… Дай сюда ухо…
Я не понимаю ее: как мне выполнить эту просьбу?
– Андрей! – моя Настенька вдруг звонко смеется. – Да у тебя…
Она просто умирает от смеха, таращит на меня глаза, чтобы слезы не попали на ресницы.
– Какие у тебя волосатые уши… Вот так да! Давай я тебя почищу…
Я же не конь. Я напускаю на себя обиженный вид.
– Да ладно тебе…
Когда они уезжают с Антоном, меня совершенно не заботит тот факт, что я не дал ей ни копейки денег, меня волнует лишь то, что Настенька все еще не научилась хорошо водить автомобиль. Лучше бы за руль сел Антон. Весь вечер я мучаюсь: не случилось бы чего. Затем все-таки беру в руки рукопись. Кто ты, Семен? Может быть, и вправду, открыть частную клинику?
Семен – князь. Или все-таки граф? Придворный или дворянин? “Илья, приготовь-ка мне ружье”. – “Да, барин…” Барин или барон?
“Не многие из моих современников, – пишу я, – обладают таким красивым, приветливым и открытым для всех загородным домом: поистине, Версаль на берегу озера… В большом, просторном, тенистом княжеском парке гостей приводят в восторг всевозможные затеи в стиле рококо, аллеи с античными статуями, чудный вольер с заморскими птицами и животными, прекрасный бассейн с удивительно прозрачной изумрудной водой, зеленый театр…”
Часам к девяти вечера я откладываю рукопись и иду на кухню. Прекрасно, что холодильник забит продуктами. Я не привык отягощать свой мозг мыслями о еде. Отказывать себе в одном из приятнейших наслаждений? Но чего ради? Ем я с удовольствием, а пиво – это моя слабость. Не может быть, чтобы не завалялась ну хоть одна мойвочка…
Этот маленький уютный домик мы снимаем уже не первый год, и каждый раз рады встрече с ним: терем для двоих. Спаленка с видом на море, кухня с низеньким плетеным абажуром над столом, гостиная без гостей…
Прежде никогда не было такого, чтобы Настенька оставляла меня одного, а вот в этом году… Что-то случилось?
Я
Есть сухое вино! Легкий столик скользит по паркету, я включаю телевизор и усаживаюсь в кресло. На сегодня Семена я отправляю в отставку… Никакой он не актер. Не граф, не князь, не барон… И все-таки я подарю ему женщину. Роман без женщины – не роман. Я назову ее Сарой. Или Суламифь? Адам и Ева, Цезарь и Клеопатра, Филемон и Бавкида… Я назову ее… Пока я оставлю ее без имени.
Теленовости тоже не радуют: мир полон злости, мести, страстей… Тюрьмы переполнены, жгут наркотики… В Австралии – теннис.
Около полуночи раздается звонок. Дверь открыта. Мне лень выбираться из кресла, чтобы пойти навстречу Настеньке, но звонят через каждую секунду. Какого черта! Требуется надавить ручку и толкнуть дверь. Что-то случилось? Отчего такая тревожная настойчивость в такой час? Я открываю глаза и только теперь понимаю, что звонит телефон. Приходится взять трубку.
– Андрей, – слышу я возмущенный голос Настеньки, – ты снова спишь? Я звоню уже третий раз.
– Прости, Настенька…
– Андрей, что-то случилось с карбюратором, мы не можем приехать.
– Я и вправду вздремнул…
– Ты слышишь меня?
– Я слушаю, Настенька.
– Твой карбюратор…
Ах, эта вечная история! Сколько раз он меня подводил.
– Там нужно прочистить…
– Послушай меня, мы приедем завтра, ты не волнуйся…
– Сначала нужно отвернуть…
– Ты понял меня? Ты поел?
– Да.
– Ты не волнуйся, ладно?
– Ладно…
Какое-то время я все еще слушаю короткие гудки, затем возвращаюсь в кухню. Два-три глотка холодного пива выводят меня из спячки, я, наконец, просыпаюсь. С этим карбюратором нужно что-то делать. Утром, едва проснувшись, я готовлю завтрак. Настенька с Антоном вот-вот нагрянут.
Долго же я спал! Да, гренки! Настенька просто обожает гренки на сливочном масле. Настенька любит их свежие, горяченькие, сверкающие капельками жира. У меня все готово. Я жду, скоро десять. К половине двенадцатого я съедаю кашу и пью уже третью чашку кофе. Ожидая, я не могу работать, поэтому не беспокою Семена. Мне хочется с кем-то поговорить, переброситься словцом. Позвонить кому-нибудь? Но кому? Звонок раздается около двух, и Настенька радостно сообщает, что карбюратор в порядке. Они уже выезжают.
– Мы будем через час-полтора.
– Я очень волнуюсь…
– Все в порядке, Андрей, целую…
Я успею еще сбегать за молоком. Быстренько одеваюсь и, чтобы сократить путь, лезу через дыру в заборе. Теперь преодолеть скверик, вот и тихая улочка… Этот короткий путь знаю только я. Настенька терпеть не может закоулков, заборных дыр… Ей нравится жизнь на виду. Чудесный день! Теперь налево… Я чуть было не натыкаюсь на чей-то автомобиль, стоящий прямо на тротуаре. Мало им стоянок. За такое самовольство нужно… Я зачем-то оглядываюсь, чтобы запомнить номер машины, повторяю его для себя и спешу дальше… Стоп! Я оглядываюсь и вижу номер своей машины.