Любовь? Пожалуйста!
Шрифт:
Её «малыш» звучит как зов командира: «Вперёд! В атаку!..».
И я хватаю ружьё!..
– Уррррааааа!..
Тина улыбается, смыкает ресницы и с закрытыми глазами бросается мне на шею!
– Какая же ты у меня умница!
И я снова закатываю рукава. Целыми днями мы заняты стройкой, а вечером обо всем забываем, бросаемся в объятия друг друга, а утром все начинается снова.
– Ты не забыл заказать эти штучки…
– Не забыл.
– Я так люблю тебя, у тебя такой дом!
Я
Мной, а не…
Еще только макушка лета, а мы уже столько успели! Ее день рождения пролетел незамеченным – я просто забыл. О, какой стыд-то!!!
– Ты прости меня, милая…
– Что ты! Дом – вот твой лучший подарок! К тому же, день рождения у меня в августе! Как ты мог забыть?
– Ой, и правда, да, первого… Как я мог забыть?
Я корю себя и корю, винюсь, повинуясь её приказам:
– Здесь – ровненько, смотри, вот так!
Я ровняю…
Во, урод-то, думаю я, как ты мог такое забыть!
– Да-да, – соглашаюсь я, – здесь вот так…
Как скажешь, милая!
Жизнь кипит…
– Пирамиду строишь? – спрашивает Жора.
Я киваю: Пирамиду! Для Тинико!
– Не надорвись, – шутит Жора.
Уж постараюсь…
– Слушай, – как-то предлагаю я, – давай мы выстроим наш дом в виде пирамиды!..
У моей Тины глаза как орехи:
– Совершеннейший бред! Какой еще пирамиды?
– Где царит гармония, где мера, вес и число будут созвучны с музыкой Неба…
– Какая еще мера, какое число?..
Тина не только удивлена, она разочарована.
– Зачем тебе эти каменные гробы?
Конечно, мне это только послышалось. Она – за пирамиду! Ведь и все её тетки и бабушки, и прабабушки… И Хатшепсут, и Тиу, и Нефертити… И даже Клеопатра была прекрасным строителем пирамид.
– Не отвлекайся, – говорит Тина.
– Угу…
Иногда я допускаю промахи.
– Слушай, – прошу я, – будь умницей…
– Не такая я дура, чтобы быть умницей!
Затем:
– Разве ты не видишь, что рейка кривая?!
Я с радостью рейку меняю.
И вот я уже вижу: дом ожил. Мертвые камни, мертвые стены, мертвые глаза пустых окон вдруг заговорили, вдруг задышали, засияли на солнце.
Празднично зашептали занавески, засверкала зеркалами веселая спальня, засветились стекла, засмеялись, запрыгали на стене солнечные зайчики, заструились, заиграли радугой водяные волосы фонтана…
Дом ожил!
А Макс, наш рыжий пес, который так любит ютиться у наших ног, вдруг залился радостным лаем.
– Макс! – ору и я радостно, – ты
И мы мчимся с ним наперегонки… Я ещё поспеваю за ним, никакой усталости!..
– На, держи! – в награду за послушание я даю ему ложку меда. Он слизывает с ладони, досуха… Щекотно!..
– Что ещё?
Его рыжие с зеленцой глаза (точь-в-точь как у моей Тины) только смотрят, выжидающе, только то и делают, что смотрят и смотрят… Ничего не прося. Выжидая…
– Ладно – на!..
И мы с Тиной снова любуемся нашим ласковым Максом.
Лев!..
Затем строим и строим… наш дом…
И у меня появляется чувство, будто мы созидаем шатер для любви. Нет – дворец… Храм!..
– Рест, – говорит она, – ты просто… знаешь…
– Да, – говорю я, – знаю…
И целую её в пунцовую щёчку.
Но праздник не может продолжаться вечно, и, бывает, в спешке что-нибудь, да упустишь. И тогда Тине трудно сдержать раздражение.
– Зачем же ты метешь?! Я только что выбелила стену.
– Извини.
Бывают же промахи.
– Какой ты бестолковый!..
Это правда.
А утром я снова полон сил и желания, и мышечной радости: я горы переверну! Тина верит, но промахи замечает.
– Слушай, оставь окно в покое, я сама…
Ладно.
– И откуда у тебя, только руки растут?..
Я смотрю на нее, любуясь, молчу виновато. Затем рассматриваю поперечину, на которой можно повеситься.
«Дом хрустальный на горе для нее…» – напеваю я.
– А здесь будет наша купальня! Мы голые… А комнаты раскрасим: спальня – красная, яростная, для страстей, абрикосовая гостиная…
– А моя рабочая комната…
– А твоя рабочая комната будет в спальне!
– В спальне?..
– Да! А ты где думал? А там будет библиотека, и все твои книжки, все твои умные книжки мы расставим на полочки одна к одной, друг возле дружки… Наша библиотека будет лучшей в округе, правда?
– В стране.
Ее невозможно не любить.
– Там – камин. А там – комната для гостей… Мы пригласим всех твоих лучших друзей, и всех этих чокнутых и бродяг, горбатых и прокаженных… Пусть… Мы растопим камин, нальём им вина…
Тина еще не знает, что я отмечен даром творца и приглашает молодого архитектора, который готов, я вижу, не только руководить строительством, но и самолично скоблить пол или окна, таскать мусор на свалку, а время от времени приносить кувшинчик с вином и пить с нею в мое отсутствие. На здоровье! Только бы Тина была довольна ходом событий. Она рада. И молодой архитектор рад. Обнажив свой прекрасный торс, он готов прибивать и пилить, и долбить, и красить… И я рад…
Он готов жениться на Тине!