Любовь преград не знает
Шрифт:
Его пальцы сжимали мягкую плоть, а она млела от удовольствия и ощущения сладкой боли, которая прокатилась по всему телу и плотным кольцом сдавила живот.
– Ты дрожишь, как невинная девушка, – хрипло произнес Лайон. – Ты ведь отвыкла от этого, да?
– Да.
– Я рад. – Он крепче прижал ее к себе. – Меня убивала мысль о том, что ты спишь с другим.
Он околдовал ее своими ласками, и колдовство это называлось… любовью!
– Иди ко мне, – прошептал он. – И ни о чем не сожалей.
– Но потом ты
Лайон увидел страх в ее глазах и понял, что до полной победы еще далеко. Но он обязательно победит ее сомнения и сделает это ради нее самой. В ответных поцелуях Ровены сквозило отчаяние, она дрожала от его ласк. Все это время она, подобно цветку, растущему без солнца, умирала. Он возродит ее к жизни!
Лайон осторожно спустил с плеч Ровены накидку, затем снял с нее рубашку.
Прохладный воздух остудил ее разгоряченное тело, но она тут же вновь согрелась в нежных, теплых руках Лайона.
– Ты такая красивая.
Содрогаясь от наслаждения, Ровена изогнулась на постели.
– Ох, Ро. Как я мечтал снова коснуться твоей шелковой кожи и увидеть, как глаза у тебя затуманиваются от страсти, – говорил Лайон, покрывая ее поцелуями. – Я мечтал услышать, как ты вскрикиваешь от удовольствия, мечтал вкусить твоей сладости. Тебе по-прежнему нравятся мои прикосновения?
– Да, да.
Он взял в рот набухший сосок и стал дразнить его языком. Ровену словно пронзила молния. Она запустила пальцы в густые волосы Лайона и попросила:
– Не уходи.
– Никогда больше не уйду. – Лайон взял в рот другой сосок, а Ровена извивалась под ним, как будто ее жгло огнем. Лайон был готов погрузиться в омут страсти, но не торопился, так как ему хотелось своими ласками доставить Ровене незабываемое наслаждение. Он хотел убедить ее в том, что они неразделимы, хотя ее сын и стоит между ними.
Его рука соскользнула вниз и стала гладить ее бедра и живот. Стройное тело Ровены все напряглось и затрепетало в ожидании. Наконец пальцы Лайона дотронулись до средоточия ее любовного томления.
Она ощутила на себе его тело.
В ее душе все смешалось: страх, страсть, мука и радость. Ровена сморгнула жгучие слезы, заключила в ладони столь дорогое ей лицо Лайона и с отчаянием стала жадно его целовать.
Он просунул руки ей под спину и плотнее прижал к себе, целуя ее в грудь. Их ноги сплелись, она впилась ногтями ему в плечи, побуждая его не останавливаться.
– Лайон, пожалуйста… я больше не вынесу, – с трудом проговорила она.
Он поднял голову.
– Ты хочешь меня?
– Да.
– Ровена, посмотри на меня, любимая. Я хочу видеть твое лицо, когда мы сольемся воедино. Ты должна навсегда запомнить это мгновение.
– Навсегда, – прошептала она.
Медленно и осторожно он овладел ею. Они оба двигались в едином ритме, как когда-то, возносясь все выше и выше,
– Это был он, – заявил Клем Ганн.
Энис выругался и стукнул кулаком по подоконнику.
– А как доказать это Александру? Он не желает ничего слушать, ведь Лайон его любимчик.
– Сегодня любимчик, а завтра – нет, – заметил Георас, обводя глазами зал. Его взгляд остановился на графе, который сидел, ссутулившись в кресле, и задумчиво смотрел на огонь в камине.
Он провел так целый день, отказываясь от еды. Леди Гленда не отходила от него. На щеке ее красовался синяк. Александр ударил ее за то, что она осведомилась, как прошел набег, и посмела утешить его.
– Миледи скоро получит такую затрещину, что окажется на полу, несмотря на то, что она хозяйка замка. Звезда Лайона Сатерленда тоже может закатиться, – продолжал Георас.
– Каким образом? – засомневался Энис. – Александр все равно не позволит допросить этого ублюдка, а тот делает все, что захочет: в набеге не участвовал, спит со вдовой бедняги Падруига, хоть мне на это и наплевать. Но я мог бы сказать об этом Александру и попросить, чтобы он назначил меня опекуном ее сына.
– Тогда вы смогли бы призвать клан Ганнов воевать вместе с нами.
– Да, конечно. – Энис потер глаза – ему хотелось спать, но он решил держаться поближе на случай, если вдруг графу понадобятся его услуги. – Но, даже назначь Александр меня главой клана, многие Ганны никуда не пойдут, так как преданы Финли.
– Тогда на их головы падет гнев Волка.
– Тише, – предостерег Геораса Энис. – Он может услышать. Вы ведь знаете, как он ненавидит это прозвище.
– Но оно вполне заслуженное, – усмехнулся Георас.
Он встал и направился к Александру.
– Ваша светлость, – вкрадчиво произнес он, – мне кажется, что настало время действовать.
– Действовать? – Александр поднял голову. – Россы не скоро вернутся к себе.
– Иен Росс – это ерунда, гниль находится гораздо глубже. Я считаю, что вас предает кто-то из приближенных. Здесь есть люди, которые едят и пьют с вами вместе, но не вступают в ваши ряды.
– Ты прав. – Александр выпрямился, обвел глазами глав кланов, скопившихся в зале, и громко произнес: – Настала пора принять решение. Завтра каждый из вас поклянется в верности мне, наместнику Шотландии. Отправьте посыльных к членам своих кланов, чтобы они явились служить в моей армии.
Удовлетворенно вздохнув, Лайон, не отпуская Ровену, перевернулся на бок.
Еще не придя в себя от наслаждения, она смутно ощутила, как он прикрыл их одеялом. Как часто раньше они лежали вот так, прижавшись друг к другу и смакуя блаженные минуты отдыха после любовных утех.