Любовь сама выбирает
Шрифт:
Думаю, не стоит, – заметил он тихо.
– Габриель, мне очень тяжело. Лайонел был не просто моим свекром, но и самым близким другом. Чтобы мы ни чувствовали друг к другу, нам придется, уважая его память, постараться делать все вместе.
– Хорошая речь. Ты сама до этого додумалась?
Она со злостью вскочила на ноги.
– Ты невыносим! Мне лучше переехать в Мидхемптон.
– Нет. – Он тоже поднялся. – Нет… извини. Ты права. Надо забыть свои разногласия и в последний раз объединиться ради него. Мы оба в долгу перед отцом.
– Да. – Джоанна наклонила голову. – Сегодня был длинный
Джоанна ссылалась на усталость, но знала, что не сможет заснуть. Желудок свело судорогой, и сердце билось неровными толчками. Она отнесла кофейный поднос на кухню и поднялась по лестнице. Габриель догнал ее, когда она дошла до галереи.
– Куда ты меня положила? – Он криво усмехнулся. – Уверен, что не в своей комнате.
– Вряд ли это возможно. – Она почувствовала, как вспыхнуло ее лицо.
Но Габриель не смотрел на нее. Он пристально глядел на дверь, которая вела в хозяйские комнаты. – И надеюсь, не туда. – Его голос дрогнул.
– Нет, – быстро сказала она. – Пока… в твою старую комнату.
Он стоял не шевелясь, его взгляд не отрывался от закрытой двери, как будто в этот момент ничего больше для него не существовало. Неожиданно на его лице появилось затравленное выражение, и темно-желтые глаза наполнились болью.
Леопард ранен, внезапно подумала Джоанна. И почувствовала, как ее боль, ее горе отзываются на это немое страдание. Ее рука потянулась к его руке.
Вдруг дверь между первым этажом и галереей открылась и вышла Синтия. Она была одета в белый атласный пеньюар, волосы свободно лежали на плечах, ненакрашенные глаза покраснели, как будто она плакала часами, не переставая.
Синтия посмотрела на Габриеля, и ее рот задрожал.
– Мне послышался твой голос, – сказала она хрипло. – Слава Богу, ты приехал. Это так ужасно! Габриель, дорогой…
Она подбежала к нему и уткнулась лицом в плечо, вся дрожа. Габриель обнял ее. Превосходное представление, подумала Джоанна хладнокровно. Однако у нее не было ни малейшего желания досматривать его до конца.
Она повернулась и пошла в свою комнату. Закрыв за собой дверь, она рассчитывала избавиться от образа Габриеля и Синтии, слившихся в объятии. И с пугающей уверенностью вдруг поняла, что это невозможно.
ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ
Скоро все закончится. Эти слова, как заклинание, все время крутились в голове Джоанны, когда она обменивалась на прощание рукопожатиями с людьми, пришедшими на похороны.
Она стояла в боковом приделе вместе с Габриелем и, даже если кое-кто обменялся многозначительными взглядами и тихими комментариями, не заметила этого. Единственным, что отвлекало внимание от утешительных слов печали и прощания, были показные глухие рыдания Синтии. Но ее поведение было невыносимым всю неделю, подумала Джоанна устало.
Мачеха, назначив себя самым близким родственником покойного, досаждала персоналу постоянными требованиями. Она критиковала все приготовления к похоронам, от выбора гимнов до угощения, не предлагая, однако, ни какой-нибудь альтернативы, ни помощи.
И при этом не выпускала Габриеля из виду. Он не особенно и возражал, справедливости ради признала Джоанна, хотя в прошлом никогда не уделял ей много внимания. Но и Синтия тогда
Теперь она даже убедила Габриеля отвезти ее в Лондон – под предлогом, что у нее нет ничего подходящего из одежды для похорон. Несомненно, она также уговорила его заплатить за груду пакетов и коробок, которые привезла с собой. Наблюдая, как она спускается по лестнице этим утром, задрапировавшись с головы до ног в черное и водрузив на голову шляпку с вуалью, Джоанна надеялась, что Габриель видит: его деньги потрачены не зря.
Все эти дни Синтия, этакое «трогательное воздушное создание», расположившись на одном из диванов в гостиной, принимала соболезнования, как будто она была вдовой Лайонела. Или будущей женой Габриеля.
Увидев Синтию в действии, Джоанна больше не могла сомневаться в серьезности ее намерений. Это не имеет значения, говорила она себе спокойно. Это не может иметь значения, потому что, когда это случится, я буду далеко отсюда.
Люди начали разъезжаться, и, пока Габриель прощался на улице с последними гостями, Джоанна воспользовалась возможностью подняться в свою комнату. Осталось еще одно тяжкое испытание – оглашение завещания, и она сможет начать новую жизнь.
Джоанна медлила у окна, не желая спускаться вниз, хотя и знала, что Синтия уже мучает Генри Фортескью своими утомительными излияниями и он оглядывается по сторонам в поисках спасения.
Снег шел всю ночь и до сих пор тонким слоем лежал на полях. Небо оставалось серым, пейзаж за окном казался унылым и безжизненным. Как и я, подумала она с иронией.
Отвернувшись, Джоанна со вздохом оглядела свою комнату. Она уже начала собираться, откладывая в сторону элегантную одежду и костюмы для коктейлей, которые отправятся в местный благотворительный магазин, и, упаковывая самые необходимые вещи в старый чемодан, с которым она приехала сюда годы назад. Не в элегантный и шикарный, с которым они ездили в Африку на медовый месяц. Он останется здесь вместе с ее драгоценностями, уже уложенными в кожаный футляр. У нее останется только обручальное кольцо, да и то на время.
Она уже просмотрела объявления в газете графства, ища должность экономки с постоянным проживанием, и написала письма в несколько наиболее подходящих семейств. Если все пойдет хорошо, ей удастся уехать отсюда в течение недели.
Как она будет скучать по этой комнате и по самому дому, который стал ее убежищем. Конечно, будет скучать и по поместью, хотя оно уже начало меняться. Когда был жив Лайонел, здесь всегда было шумно, в звонком воздухе смешивались веселые голоса, смех, лай собак.
Теперь атмосфера изменилась – она как будто начала вибрировать.
Кабинет Лайонела стал неузнаваемым. На следующий день после возвращения Габриеля привезли компьютер и все средства электронной связи, какие только известны человеку. Старый стол отодвинули в сторону и на его месте воодрузили большой и современный, заставленный оборудованием и напоминающий центр управления полетами в Хьюстоне. Было совершенно ясно, что Габриель собирается превратить поместье в филиал своего офиса, следовательно, в будущем уже не будет ссылаться на неотложную работу, чтобы улизнуть из дома, подумала Джоанна. Возможно, неограниченная свобода уже не так много значила для него.