Любовь сильнее расчета
Шрифт:
Райли сжала зубы. Что бы подумала кузина Фелисити о своем льстивом поклоннике, услышь она, как он произносит эти самые слова в пьесе, которую они репетируют.
Полная решимости положить раз и навсегда конец этим бесплодным ухаживаниям, она вошла вслед за девицами в гостиную, где на диване развалился Агги, а кузина Фелисити почти сидела у него на коленях. Он прижимал ее руку к губам и, с чувством цитируя роль из «Завистливой луны», восхищался ее глазами, похожими на звезды.
Райли решила немедленно вычеркнуть из третьего акта эту сцену.
— Агги! Что ты здесь делаешь?
— Я приглашен на чай, моя дорогая, — объяснил он. — Разве ты не помнишь? Твоя добрая хозяйка пригласила меня.
— А я помню, что просила тебя не приходить.
Агги повернулся к кузине Фелисити:
— Вы должны извинить мою дорогую подопечную. Будучи подкидышем, она была лишена материнской заботы, и, кроме меня, некому было обучить ее светским манерам.
Мэгги вытаращила глаза.
— Райли, вы — подкидыш?
Райли поморщилась.
— Кто подкидыш? — спросил из-за ее спины Мейсон.
Райли не смела оглянуться. Голос Мейсона ласкал ее слух и проникал в душу. Какой же жалкой казалась она себе, если один только звук его голоса заставлял ее краснеть.
— Райли, — ответила дяде Луиза. Она схватила Райли за руку и усадила рядом с собой на диван. — Где вас нашли? Вы не знаете, кто ваши родители? Вы можете быть особой королевской крови и даже не подозревать об этом. — Луиза широко раскрытыми глазами уже с уважением смотрела на Райли.
— Луиза, — сказал Мейсон, — довольно. Для всех, кого это касается, Райли — дальняя родственница, в детстве потерявшая своих родителей.
— А ведь Луиза не так далека от истины, — заявил Агги, не замечая смущения Райли. — Ибо Райли — дочь…
— Агги! — вскочила Райли. — В самом деле, довольно.
Сказав это, Райли поняла, что совершила ошибку. Теперь уже все с выражением любопытства, смотрели на нее. Им очень хотелось, чтобы Агги раскрыл эту тайну.
А она совсем не хотела этого.
Лорд Эшлин тоже смотрел на нее, однако на его лице не было ни разочарования, ни осуждения. Он улыбался, подбадривая ее:
— Если бы только нас не преследовали грехи наших отцов.
— Именно так! — воскликнул Агги. — Я много раз говорил ей, что не ее вина в том, что мать продала ее.
— Она вас продала? — Губы у Мэгги задрожали. — Как это печально.
Кузина Фелисити, казалось, с трудом сдерживала слезы.
— Ваша история так похожа на одну из ваших пьес, — всхлипывая, заметила она. — Пропавшую наследницу находит принц и торжественно привозит домой.
Агги прищелкнул пальцами.
— Я сто раз говорил ей то же самое, — сказал он. — Она пытается это отрицать, но в каждой написанной ею пьесе она повторяет свою трагическую историю.
— Вы сами пишете пьесы? — спросила Беатрис.
— Да. — Райли была рада переменить тему. — Я пишу новую пьесу для каждого весеннего и осеннего театрального сезона.
— Постойте, — спохватилась
Как бы ни отрицала это Райли в разговорах с Агги или с кем-то, кто находил сходство сюжетов в ее пьесах, она в глубине своего сердца надеялась, что наступит день — и женщина, давшая ей жизнь, поймет свою ошибку и вернется, чтобы попросить прощения и вознаградить ее за причиненную боль и потерянные годы. Это была фантазия ее детства — времени, проведенного в одиночестве, бедности, размышлениях и мечтах.
— Вы знаете, кто ваши родители? — спросил Мейсон.
— Нет, — покачала головой Райли. — Все, что я знаю, — это что моя мать была английской леди, но я никогда не знала ее имени. Для меня она была просто мамой.
Воспоминания о том быстро пролетевшем времени нахлынули на нее. Вот мать разучивает роль для театра. Райли играет кружевами и ее роскошными костюмами. Цветы, подаренные поклонниками, наполняют их маленькую квартиру терпким ароматом. Это были счастливые времена, благословенные образы прошлого, но их омрачали последние воспоминания. Вот она видит, как морозным осенним утром прекрасная леди прощается с ней, садится в карету и оставляет Райли — навсегда.
— Больше вы ничего не знаете? — спросил он. — Не знаете, откуда она, или какое-нибудь имя, которое помогло бы узнать, кто она.
Райли отвернулась.
— Нет. Мне было всего пять лет, когда она уехала.
— Это уже что-то, — сказал Мейсон. — Ваш возраст. В каком году вы родились?
— Кому и для чего это нужно? — спросила Райли.
— Чтобы найти ее, найти вашу семью. Разве это вас нисколько не интересует?
— Нет! — солгала Райли. — Почему я должна думать о них? Совершенно очевидно, что я им не нужна.
— Расскажи ему, — посоветовал Агги. — Ты прожила семь лет, занимаясь чем угодно, только ни разу не поместила объявления в «Тайме». Позволь ему помочь тебе.
— Нет, — повторила она. Какая польза от того, что они узнают, что она внебрачная дочь хоть самого короля. Факт остается фактом — она незаконнорожденная, и никогда ее не будут считать достойной невестой.
— А что, если… — начала Беатрис.
— Оставим это, — перебил ее Мейсон. — Если Райли не хочет искать свою семью, это ее воля, и мы должны уважать ее.
— Но… — попыталась что-то сказать Луиза, но быстрый взгляд дяди остановил ее. Она закрыла рот и вздохнула.
В комнате наступила неловкая тишина. Ну вот, подумала Райли, ее печальная история всех расстроила. А все началось с Агги и его несдержанного языка.
А этот нераскаявшийся грешник как будто ничего не замечал.
— По-моему, вы говорили что-то о чае? — спросил он кузину Фелисити.
— Какой ужас, я совсем забыла, — ответила она и поднялась, чтобы взять поднос, который Белтон оставил на буфете, но Агги остановил ее: