Любовь сквозь пиксели
Шрифт:
– Я ведь сказал тебе собираться!
– Пять минут назад! – возмущенно восклицаю я, торопливо надевая поверх белой рубашки с коротким рукавом форменную синюю жилетку с эмблемой школы. В цвет ей – плиссированная юбка в клетку с красным акцентом.
Слышу, как с другого конца квартиры в перепалку вступает и мама. Слов не разбираю, но перевод ее бурчания мне не нужен. Как обычно, она на стороне Андрея и наверняка сейчас осуждает меня, что не встала пораньше и не подготовилась к выходу заранее.
Но мама просто не в курсе,
Последняя ночь свободы перед началом учебы. Кто станет упускать возможность сделать последний глоток растаявшего лета?
– Все, я готова.
Вылетаю из комнаты и захлопываю за собой дверь как раз в тот момент, когда Андрей наклоняет лысую голову набок. Хотел проверить, не залипала ли я в M&B перед выходом? Залипала, но все улики уже уничтожены. Компьютер отключен, наушники лежат на том же месте, где оставила их прошлым вечером. На спинке компьютерного кресла все так же висит несколько футболок, которые давным-давно пора кинуть в стирку.
– Ну и бардак у тебя, Дарья. – Андрей отворачивается и по коридору направляется к прихожей. – Ты же девочка.
Беззвучно шевелю губами, выдавая в ответ грубую рифму. Обычно такая пассивная защита помогает пережить многие нападки, но не когда на сцену выходит мама.
– Ей бесполезно говорить, Андрюш. Я с ней уже давно воюю, а толку никакого. Не комната, а свинарник!
– Это творческий беспорядок, – холодно вставляю свои пять копеек я и, даже не наклоняясь, протискиваю ногу в заранее зашнурованную туфлю на небольшой платформе. – Мне так комфортно.
Андрей накидывает ветровку и явно неслучайно звенит связкой ключей. Намек понят – он очень торопится на работу, и моя линейка по пути в офис явно некстати.
Я-то претензию считываю на раз-два, а вот мама отступать не спешит:
– Все начинается с мелочей, Дарьяна. Сначала ты наводишь порядок в комнате, потом распускаешь свои лохматые сосиски…
– Это дреды, – закатываю глаза и перекидываю за спину тяжелые, туго спутанные локоны.
Мама пропускает пояснение мимо ушей. Она еще два месяца назад, когда я только втихую сделала себе дреды в честь дня рождения, высказала все возмущения. Причем весьма красноречиво. На нас еще долго косились соседи…
И, чувствую, возмущаться будет еще долго. Даже когда дреды придется снять, она будет припоминать этот «отвратительный» опыт.
– В общем, начни с малого, Дарья. Вдруг в человека превратишься? Станешь расчесываться нормально, краситься и за голову возьмешься. Ну или хотя бы рубашки гладить начнешь. – Она с отвращением осматривает мой «мятый» образ, а потом отмахивается.
Мол, а что с нее взять?
– Пока, мам, – роняю сухо и тороплюсь на выход, пока не началась очередная промывка мозга.
К счастью, из комнаты слышится детский смех. Это проснулся мой брат Миша, которому едва исполнилось два года. Мама устало потирает висок и уже собирается исчезнуть
– Дарья… – говорит она без особой теплоты. Раньше было обидно, но сейчас… я привыкла. – Ты хотя бы рубашку в юбку заправь. Не позорься.
Андрей высаживает меня неподалеку от школы, к которой приходится идти от проспекта по дворам. Уже оттуда слышу праздничную музыку, которая давным-давно в подкорку въелась.
Каждый. Праздник.
Одна. И та же. Музыка!
Нет, ну их что, в интернете забанили? Почему все школы используют лишь этот трек, уже первые ноты которого пробуждают во мне тревогу напополам с обреченностью?
Неторопливо плетусь меж хрущевок, пропуская вперед компанию младшеклассников. Все с букетами. Девочки – с белыми бантами на косичках и хвостиках. Мальчики – в отутюженных костюмах. И у каждого ранец чуть ли не в два раза больше, чем сам ученик. Не то что мой пустой тканевый рюкзак, в котором только телефон да ключи.
На улице по-летнему тепло. Даже грустно, что первый день нового срока, который придется отмотать в школе, выдался таким приятным. Воздух лучится, напитанный солнцем. Его свет искрит, отражаясь в окнах домов, стелется по асфальту и скачет по желтеющим листьям тополей и кленов.
Если бы я училась в старшей школе так же ответственно, как делала это класса до восьмого, то наверняка бы прочла наизусть какое-нибудь стихотворение. Одно из тех, что воспевают красоту осенней природы.
Но, увы и ах, та черта, что ручалась за мою ответственность, треснула вместе с верой в счастливую реальность.
Возле ворот школы рдеют рябиновые грозди. За высоким витым забором уже вижу знакомые лица одноклассников и учителей, но радости от грядущих встреч не ощущаю. А вот тоска и усталость наваливаются со всей силы.
Проходя через ворота, поднимаю руку и касаюсь ягод рябины. Слышала, из них иногда делают обереги. Мысленно молюсь, чтобы слухи не были выдумкой. Мне нужна поддержка: защита от душных обитателей классных комнат, отворот от проверочных и благословение на халявные хорошие оценки.
К крыльцу школы, где у выключенного микрофона переговариваются учителя и завуч в нарядных костюмах, прилегает просторная площадка. Центр ее сейчас пустует, а ученики кольцом стоят вокруг – от младших классов к старшим по часовой стрелке. Я сразу направляюсь поближе к крыльцу, где уже топчутся мои оболтусы. Не испытываю ни волнения, ни радости, ни отвращения. Я будто робот, который исполняет заложенную команду.
Механически машу рукой каждому, кто приветствует меня. Девчонки из класса мило улыбаются мне, но поздороваться не подходят. У них свой кружок. Классная руководительница Наталья Ивановна дружески касается моего плеча, когда прохожу мимо, и поздравляет с началом учебного года. К счастью, она ничего не говорит ни про мои дреды, ни про мятую школьную форму.