Любовь слепа
Шрифт:
Дверца кареты отворилась. Она даже не заметила, как они приехали домой. Кларисса едва не споткнулась о подол юбки, спеша выбраться из экипажа. Лакей подхватил ее за руку, помогая удержать равновесие. Она пробормотала слова благодарности, высвободила руку и поспешила по дорожке к парадной двери.
Фоулкс, по крайней мере Кларисса решила, что это Фоулкс, открыл дверь, когда она приблизилась. Она вплыла внутрь и поспешила вверх по лестнице, и уже почти достигла покоя и уединения своей комнаты, когда Лидия нагнала ее.
– Кларисса, – прошипела мачеха, больно хватая ее за руку и открывая
Медленно выдохнув, Кларисса повернулась к мачехе и молча ждала, боясь разгневать ее еще сильнее.
– Я никогда больше не хочу говорить об этом вечере, – твердо повторила Лидия. – Но я хочу, чтобы ты ясно поняла, что больше не увидишь лорда Моубри. Как ты могла позволить ему прикоснуться к тебе... – Мачеха все еще кипела от ярости, ее дыхание было затрудненным, когда она умолкла и – вне всяких сомнений – зло уставилась на Клариссу. – Твой отец никогда не простит меня, если я позволю этому человеку опозорить тебя. И Прадомм тоже больше никогда не будет приглашен в наш дом. Ухаживать за тобой, в то время как... – Голос изменил ей, и Кларисса убедилась, что Лидия была как-то связана с этим человеком. Если у него и не было романа с ней, он наверняка усиленно старался завязать его. Лидия явно боролась с глубоким разочарованием.
Через мгновение Лидия оставила борьбу, резко повернулась и поспешила к себе. Когда дверь ее комнаты захлопнулась, Кларисса позволила накопившемуся напряжению излиться вместе с глубоким вздохом. Потом она вошла в свою спальню и вздрогнула, когда из-за двери появилась какая-то фигура.
– Простите, миледи, – сказала ее горничная, Джоан. – Я не хотела напугать вас. Я ждала вашего возвращения, чтобы помочь вам раздеться.
– Конечно, ты ждала, – тихо сказала Кларисса и закрыла за собой дверь. Она все еще не привыкла к молчаливости девушки. Ее старая горничная была чуть более откровенна, видимо, в силу своего возраста.
Джоан принялась за работу, но, пока она помогала ей раздеться, в девушке чувствовалось странное напряжение. Через несколько минут Кларисса не выдержала и спросила:
– В чем дело, Джоан? Я вижу, что ты хочешь что-то сказать, но...
– Простите, миледи, – пробормотала горничная, а потом выпалила: – Ваше платье помято, у вас след на щеке, как будто вам дали пощечину, ваши губы припухли, как будто вы целовались, и я случайно слышала, что леди Крамбри говорила о лорде Моубри. Кажется очевидным, что между вами что-то произошло. Миледи, он... говорят, его сердце такое же уродливое, как его лицо, и что он... – Она умолкла, когда Кларисса обратила на нее суровый взгляд. – Я просто беспокоюсь о вас, миледи. Вы такая милая, и добрая, и хорошая, и – я думаю – немножко наивная. Мне бы не хотелось, чтобы он воспользовался вами.
Кларисса отвернулась, внутри ее кипел гнев. Она не видела от Эйдриана ничего, кроме доброты и заботы. Он слушал то, что она говорила, о чем она скучала и чего хотела, и старался дать ей это. И он ни разу не попытался воспользоваться ею. На мгновение Кларисса подумала, не приказать ли Джоан не лезть в чужие дела, но потом она решила, что Эйдриан заслуживает большего, – он заслуживает, чтобы она встала на его защиту. Кроме того, она хотела, чтобы на ее стороне был хотя бы один человек,
Усевшись на стул перед туалетным столиком, Кларисса откашлялась и поведала о вечере, когда она в первый раз встретила Эйдриана, потом о втором разе, и так далее, не утаив ни одной детали. Когда она закончила, рассказав все вплоть до разговора между ней и мачехой, который подслушала Джоан, Кларисса замолчала и стала ждать.
– Это звучит прекрасно, – тихим голосом сказала Джоан. – Ничего общего с теми рассказами, которые люди шепчут за его спиной.
– Это он прекрасен, – сказала Кларисса и сморгнула слезы, вдруг собравшиеся в глазах. Смешно, конечно, но она была ужасно благодарна, что горничная считает Эйдриана хорошим человеком. Его семья, конечно, тоже так считала; но это семья. Было приятно, что кто-то еще поддержал ее собственные чувства к лорду Моубри.
– Что ж, – сказала Джоан, заканчивая расчесывать волосы Клариссы, – думаю, вам нужно продолжать встречаться с ним. Если он устроит еще один пикник, насладитесь им.
– Правда? – спросила Кларисса.
– Разумеется, – твердо сказала служанка и добавила: – Миледи, я не видела вас такой счастливой за все время, что я работаю здесь. Ваши глаза светятся, когда вы говорите о нем, и на губах у вас появляется нежная улыбка. Это же очевидно, что если вы еще и не влюблены в него, то очень скоро будете.
Кларисса удивленно заморгала, услышав слова девушки, и молчала все время, пока та заканчивала готовить ее ко сну. Потом Джоан отвернула одеяло, подождала, когда она уляжется в кровать, пожелала ей доброй ночи и вышла из комнаты. Джоан уже закрыла за собой дверь, а слова горничной все еще звучали в голове Клариссы.
«Миледи, я не видела вас такой счастливой за все время, что я работаю здесь. Ваши глаза светятся, когда вы говорите о нем, и на губах у вас появляется нежная улыбка. Это же очевидно, что если вы еще и не влюблены в него, то очень скоро будете».
Неужели это правда? – гадала она. Неужели она влюбляется в него? Или, может быть, она действительно уже влюбилась в него?
Кларисса не знала. Все, что она знала, – это что ей нравится Эйдриан, что ей скучно и тоскливо, когда его нет рядом, и что она как будто оживает, когда он появляется. Она смеялась с ним и наслаждалась разговорами с ним, а теперь, когда он поцеловал ее... казалось, это было все, о чем она могла думать, – об этом и о следующей встрече, когда она вновь испробует его поцелуи. Все это, похоже, свидетельствовало о том, что она влюбляется в него. А если так... это было самое чудесное чувство в мире. Кларисса не могла дождаться, когда снова увидится с ним.
Она просто не знала, как это может случиться.
Глава 7
– Ваша шаль, миледи.
Кларисса растерянно заморгала, когда Джоан вдруг возникла рядом с ней с шалью в руке.
– Моя шаль?
– Да. Вы сказали, что продрогли, и попросили меня принести вам шаль, – твердо повторила Джоан, наклоняясь и смахивая крошку с юбки Клариссы. – Боюсь, мы плохо отчистили ваше платье после того вечера, когда вы пролили на него пунш на балу у Брудманов. Наверное, вам нужно подняться со мной наверх, чтобы переодеться.