Любовь, смерть и роботы. Часть 1
Шрифт:
Небо над головой было прекрасного кобальтово-голубого цвета, и даже в планетарный полдень были видны звёзды. Я знала, что наше Солнце было среди них. На мгновение меня поразила мысль о том, что с того момента, как фотоны покинули Солнце, я успела родиться, вырасти, получить образование, вступить в Корпус Обороны Содружества и научиться летать на десантном корабле, и я всё ещё опережала свет, идущий к Фомальгауту на несколько дней.
Затем я переключила свою винтовку на огонь очередями и поднялась, чтобы сражаться, потому что больше ничего другого не оставалось.
Нас было семь против пятидесяти, и большинство из нас были ранены. Когда
— Мне удалось связаться с Флотом, — сказал мне старший сержант Фишер сквозь грохот выстрелов. — Поддержка уже в пути. Расчётное время прибытия — десять минут.
— Это отлично, — ответила я. — Ты говоришь по-русски? Крикни этим парням, чтобы они сделали перерыв на отлить до этого момента, и с нами всё будет в порядке.
В следующий раз, когда я подняла голову, чтобы открыть ответный огонь, я бросила взгляд на «Счастливую Тринашку» и увидела, что русские окружили её, используя бронированный корпус как укрытие.
Я никогда не смогу наверняка сказать, как я поняла, что должно было произойти. Там, вокруг, в воздухе что-то было — что-то похожее на жжёный запах озона, и странный звук, похожий на пьезо-электричские щелчки. Казалось, что сам воздух был напитан электричеством. Всё, что я помню, это то, что я нырнула обратно за выступ скалы и крикнула остальным, чтобы они укрылись, присели, пригнулись к чёртовой матери.
«Счастливая Тринашка» взорвалась с самым громким взрывом, который я когда-либо слышала в своей жизни. Ударная волна от взрыва прошла сквозь скалу и сбила всех нас с ног. В следующее мгновение воздух стал настолько густым от пыли, что я не могла видеть собственных рук.
Я понятия не имею, сколько времени мы просидели, съёжившись за выступом скалы, слепые и глухие, а сверху на нас сыпались обломки и пыль. Русские могли бы легко прикончить нас в этот момент, если бы они ещё были там. Когда пыль наконец осела, и мы собрались с силами чтобы выбраться, маленькое плато, где приземлилась «Счастливая Тринашка», было чистым. На том месте, где только что стоял корабль, в скале зияла неглубокая впадина, и во все стороны расходились полосы черных ожогов. Вокруг горели и тлели обломки десантного корабля, и ни один из них не был больше стола.
«Счастливая Тринашка» оказала мне последнюю услугу. Взрыватель для самоуничтожения был отложен до тех пор, пока русские не залезут внутрь корабля — до тех пор, пока взрыв не принесёт наибольшую пользу.
Я не из суеверных пилотов. Моя рациональная сторона знает, что это была техническая случайность, задержка в спусковом механизме, цепь, которая не сработала вовремя, удачный дефект. Но часть меня хочет верить, что корабль спас мне жизнь в тот день — что эта коллекция деталей, скреплённых болтами тридцать лет назад на фабрике на Земле, Оса-С, как и тысяча других, и всё же, как ни один другой корабль, на котором я когда-либо летала, знала о нашей опасности и принесла себя в жертву в нужный момент, в последнем акте служения своему пилоту.
Кавалерия, как это часто бывает, опоздала на десять минут. Сорокопуты сделали несколько проходов над нашими головами, но если из русских кто-то ещё был жив, то они благоразумно не покидали укрытий.
Пока мы ждали десантные корабли, сержант Фишер поднял что-то из грязи, быстро осмотрел и сунул себе в карман. Позже, когда мы были уже привязаны к нашим прыжковым креслам и возвращались на корабль, висящий на орбите, он достал этот предмет и, не говоря ни слова, передал его мне.
Это была часть номерной таблички от «Счастливой Тринашки», скрученная и обугленная с обоих концов. Имя изготовителя отсутствовало, но на искорёженной полоске стали я отчётливо разглядела её серийный номер: 13-02313.
Я закусила губу и, не говоря ни слова, сунула номерную табличку в карман.
Нас подлатали и наградили медалями. Я рекомендовала представить сержанта Фишера к награждению Серебряной Звездой, и он получил её. Капитан спасенного нами разведывательного отряда, тоже рекомендовал представить меня к награде. Начальство дивизии посмотрело записи и решило, что я должна получить за Фомальгаут Крест Лётных Заслуг. Два месяца спустя меня вызвали на ангарную палубу, и командир полка прицепил КЛЗ на мой мешковатый лётный комбинезон.
Я не отказалась, хотя и не хотела его. Вы не отказываетесь от наград только потому, что думаете, что не заслуживаете их. Если бы пилоты десантных кораблей начали так делать, то единственными людьми, носящими эти ленточки, были бы штабные крысы, офицеры, которые позволяют своим приятелям награждать их после выполнению миссий по стрельбе в молоко на дистанцию в половину парсека. Продвижение по службе означает набор очков, а эти ленточки добавляют их много. Я взяла медаль, отдала честь и улыбнулась, как хороший второй лейтенант, который хочет когда-нибудь стать капитаном.
Но, вернувшись в свой кубрик, я достала КЛЗ из шёлкового футляра и положила в нагрудный карман парадной униформы, которую ношу не больше раза в год. Потом достала фрагмент номерной таблички «Счастливой Тринашки» и положил в футляр от медали. Он казался мне более подходящим жильцом для этого милого маленького футляра с шёлковой подкладкой.
Конечно, мне дали новый корабль. В конце концов, я получила совершенно новую Осу-Виски. Это отличный корабль, новейшая и самая совершенная версия десантного корабля «Оса», вдвое мощнее и имеющий в четыре раза больше возможностей чем моё старое ведро с болтами.
И всё же, я в одну секунду обменяла бы её, если бы смогла вернуть «Счастливую Тринашку» хотя бы на мгновение.
Marko Kloos. Lucky Thirteen (2021)
Перевод Александра Виноградова
Алистер Рейнолдс
Зима. Голубой период
Уже через неделю люди стали постепенно покидать остров. Зрительские трибуны пустели день ото дня. Большие туристские лайнеры один за другим рвались к звездам. Поклонники искусства, комментаторы и критики собирали свои вещи в отелях Венеции. Их разочарование висело над лагуной подобно туманной дымке.