Любовь со второго взгляда
Шрифт:
Моя заслуга в том, что я не ошиблась в этих людях…
Кроме тюрьмы нам была нужна голландская квартира. Для героини Клюки.
К нашему приезду тамошний декоратор-менеджер приготовил несколько альбомов с интерьерами квартир.
Сначала нас заинтересовал дом военного летчика. Этот дом уже много раз снимался. Все там было вроде бы хорошо. Но это было мужское жилище. Строгое, с прямыми углами и линиями.
Мы выбрали дом детского стоматолога. Богатый двухэтажный особняк с роскошным ухоженным
Это была очень благополучная семья. И тем не менее они получили за четыре дня съемок свои нормальные деньги — около двух тысяч долларов и преспокойненько отправились с детьми пожить в гостинице. Со своей стороны, они потребовали от нас: пользоваться только одним туалетом (в гараже); пол застелить кусками войлока — чтобы не портить; на диванах разложили таблички для группы — «не сидеть»…
Ага! Счас!.. Правда, мы ничего не попортили, но попользовались всем на всех этажах — в свое удобство.
На одну из съемок пришли хозяева. Просто поглазеть. Естественно, в этот день никто на диваны не садился… А съемка не заладилась. Артистам не игралось, лампам не светилось. Я с самой ласковой улыбкой и с самыми учтивыми выражениями хозяев выпроводила.
Тут же все и заиграло, и засветилось, и заладилось. Бывает так иногда: человек «не с тем полем» появляется рядом со съемкой — и все кувырком…
Быть в Амстердаме и не дать герою пройтись по кварталу «красных фонарей» — нас бы не простили зрители… Поэтому я придумала такую невинную сценку.
Идет Лямкин по улице, а девчонки на английском, немецком, французском пытаются завлечь клиента. Но он им по-русски — про свое, про грустное…
Когда он отошел, одна другой говорит по-украински:
— Ты бач, Галю, шо робиться… И тут москали погани…
Но снимать на настоящей «красной» улице категорически запрещено — самая суровая югославская мафия контролирует этот бизнес.
Нашли похожую улицу. Сделали ее «красной». Пригласили наших голландок с хорошим украинским акцентом.
Сняли. Почти весь эпизод, за исключением одного общего плана, оказался в браке. Времени на восстановление того «красного» квартала уже не было. Поэтому камерную досъемку встречи с проститутками группа весело организовала прямо под окнами нашего отеля в Эгмонде ан Зее. Снимали ночью. Голландцев, которые работали с нами, оператор Гриша Беленький напоил русской водкой, и они честно продержались до утра.
«Проститутское» окно с полураздетой девицей организовали прямо в номере у оператора, поскольку он располагался на первом этаже.
Окно запомнилось. И потом все последующие ночи к Грише поступали заманчивые предложения от близлежащих ночных охотников:
— Мы зайдем к вашей девушке?
Гриша посылал их «к другой».
По сценарию Лямкин, чтобы осуществить свой замысел и попасть в вожделенную тюрьму, прибегает к разным мелким хулиганствам. Так, он разбивает витрину магазина.
Для настоящего
Но Гриша «отомстил» за наших рукотворных умельцев тамошним технически упакованным осветителям.
Снимали ночью. Требовалось много света.
Ночь. Улица. Фонари (то есть осветительные диги) есть. Даже скай-лифт приехал, чтоб эти фонари на себя взять и поднять в небо, — а снимать нельзя: не проходит скай-лифт в узенькую улочку, откуда он должен осветить всю сцену с уже приготовленной и заряженной витриной.
Беленький предлагает голландским осветителям установить приборы на крыше.
— А как их туда доставить? — наивно спрашивают у нашего оператора могучие голландские осветители.
— А так, — спокойненько отвечает Гриша, — прибор на спину, и по пожарной лестнице пехом наверх.
— Не шутка? — не поверили голландцы.
Григорий не шутил. Их бригадир был на выборе натуры, когда утверждалось место съемки. Все видел. Все утвердил. Оставалось только отменить съемку за его счет…
Ну, и полезли, и поставили. Правда, слегка попотели.
Довольный Гриша подмигнул мне: они у меня все спрашивали — что такое «рашен-калабашен». Пусть знают…
Полкартины было снято в Голландии, а другая половина — в Питере. И не только потому, что Питер — главный город в жизни автора сценария. Я тоже думаю, что Питер все равно покраше Амстердама будет… На пленке осталось много отснятого и, к сожалению, не вошедшего в картину материала, где Питер, несмотря на жуткий мороз, снят оператором очень красиво и с большой любовью. Когда монтируешь картину, особенно если эта картина — комедия, воздух, пауза, красивый вид из окна, увы, уступают место сюжету, шутке, гэгу…
Мы искали в Питере крышу для съемок. Чтобы был виден весь город. Долго искали. Нашли.
Когда я туда залезла — увидела: двускатная скользкая крыша с хилым бордюрчиком внизу. Кругом провода. У меня под коленками «затошнило».
Я знаю, где живет страх. Он живет под коленками.
А по этой крыше еще надо было и бегать. К тому же ночью.
Но… когда началась съемка, я забыла про скользкую покатость, про провода, про то, где живет страх. Мы носились по этой крыше из конца в конец, боясь лишь одного: не успеть снять всю сцену до наступления рассвета. Правда, при монтаже три четверти беготни ушло «в корзину».