Любовь среди руин. Полное собрание рассказов
Шрифт:
Выкатывается стейк «Тартар» и готовится тут же при них.
Крупный план: блюдо мелко порубленного, истекающего кровью мяса; руки, чересчур щедро посыпающие его приправами.
– Знаешь, Адам, что-то мне расхотелось есть это после всего. Так напоминает мне о Генри…
14:30
Адам закончил с обедом.
– ТАК ЧТО ТЫ ДОЛЖЕН ПОНЯТЬ, МОЙ ДОРОГОЙ, ЧТО МЫ С ТОБОЙ БОЛЬШЕ НИКОГДА-НИКОГДА НЕ УВИДИМСЯ – ПОДОБАЮЩИМ ОБРАЗОМ, Я ИМЕЮ В ВИДУ. НУ ВОТ, Я ДАЖЕ ЗАГОВОРИЛА КАК ЛЕДИ Р. – ЕЕ СЛОВАМИ, ТЫ НЕ НАХОДИШЬ?
Имоджен протягивает руку через стол и касается руки Адама.
Крупный план: рука Адама, на мизинце кольцо-печатка, а на сгибе большого пальца – пятно от краски.
Глэдис тихо всхлипывает:
– ТЫ ВЕДЬ НЕ СИЛЬНО ОГОРЧЕН, ПРАВДА, АДАМ?
Адам огорчен – и, разумеется, сильно. Очень. Он съел достаточно, чтобы основательно раскиснуть.
Ресторан «Тур-де-Форс» почти пуст. Адвокат пошел своим грешным путем, а официанты беспокойно топчутся поодаль.
Имоджен оплачивает счет, и они с Адамом выходят на улицу.
– АДАМ, ТЫ ДОЛЖЕН ПОЕХАТЬ НА ЮСТОНСКИЙ ВОКЗАЛ [15] МЕНЯ ПРОВОДИТЬ. МЫ ВЕДЬ НЕ МОЖЕМ ВОТ ТАК РАССТАТЬСЯ – НАВСЕГДА? ХОДЖЕС ВСТРЕТИТ МЕНЯ ТАМ С БАГАЖОМ.
Они садятся в такси.
Имоджен вкладывает руку в его ладонь, и в течение нескольких минут они так и сидят, не проронив ни слова.
Затем Адам наклоняется к ней, и они целуются.
Крупный план: Адам и Имоджен целуются. В глазах у Адама стоят слезы (что моментально находит отклик у Глэдис и Ады, которые безудержно рыдают); губы Имоджен сладостно приоткрылись в ответ на прикосновение губ Адама.
15
Юстонский вокзал – железнодорожный вокзал в центральной части Лондона, открыт в 1837 году.
– Как Венера Бронзино! [16]
– НА САМОМ ДЕЛЕ, ИМОДЖЕН, ТЕБЕ ВЕДЬ ВСЕГДА БЫЛО ВСЕ РАВНО. ИНАЧЕ ТЫ БЫ ВОТ ТАК ВОТ НЕ УЕХАЛА. СКАЖИ, ТЕБЕ ХОТЬ КОГДА-НИБУДЬ БЫЛО НЕ ВСЕ РАВНО – ТОЛЬКО ЧЕСТНО?
– РАЗВЕ Я ТЕБЕ ЭТО НЕ ДОКАЗАЛА? Адам, дорогой, ну что ты вечно задаешь какие-то нудные вопросы. Неужели ты не понимаешь, насколько это невыносимо? У нас всего пять минут до Юстона.
Они опять целуются.
Адам говорит:
– Черт бы побрал эту леди Р.
16
Бронзино Аньоло (1503–1572) – итальянский живописец, выдающийся представитель маньеризма; вероятно, имеется в виду его картина «Аллегория с Венерой и Купидоном».
Они подъезжают к Юстону.
Ходжес их уже ждет. Она позаботилась о багаже. Она позаботилась о билетах. Она даже купила журналы. Делать больше нечего.
Адам стоит рядом с Имоджен в ожидании отправления поезда; она просматривает еженедельную газету.
– Взгляни на это фото Сибил. Странное какое-то, правда? Когда, интересно, оно снято?
Поезд вот-вот тронется. Она садится в вагон и протягивает руку:
– Прощай, дорогой. Ты ведь приедешь в июне на танец с матерью? [17] Если нет, меня это очень огорчит. А может, и раньше увидимся. Прощай!
17
Традиционный танец матери невесты с дочерью или женихом на свадьбе или помолвке.
Поезд отъезжает от вокзала и набирает ход.
Крупный план. Имоджен в вагоне изучает странное фото Сибил.
Адам на платформе глядит вслед исчезающему поезду.
Затемнение.
– Ну и как тебе это, Ада?
– Мило.
– Странно
Четверть часа спустя
Адам еще в Юстоне, стоит, бесцельно уставившись на книжный киоск. Перед ним на экране мелькают картины его жизни.
У Молтби. Антрацитовая печь, натурщица, любвеобильная студентка («Вамп»), студент с математическими наклонностями, его собственный рисунок.
Семейный обед. Его отец, мать, Парсонс, сестра с ее глупым прыщавым личиком и тупой завистью ко всему, что говорит, делает и носит Имоджен.
Обед на Понт-стрит, голова к голове с леди Розмари.
Обед в одиночестве в каком-то дешевом ресторане в Сохо. А в конце неизменное вечное Одиночество и мысли об Имоджен.
Крупный план: лицо Адама выражает отчаяние, постепенно переходящее в решимость.
Адам в автобусе – едет к Хэновер-Гейт [18] .
Подходит к дому.
Парсонс. Парсонс открывает дверь. Миссис Дур нет дома; мисс Джейн нет дома; нет, Адам не хочет чаю.
Комната Адама. Чудесная, под самой крышей, откуда открывается вид на верхушки деревьев. В полнолуние доносятся звуки из Зоологического сада. Адам входит и запирает дверь.
Глэдис тут как тут:
18
Хэновер-Гейт (Hanover Gate) – один из входов в Риджентс-парк.
– Самоубийство, Ада.
– Да, но она явится в последний момент и остановит его. Вот увидишь!
– Не обольщайся. Это не простое кино, совсем не прос- тое.
Он подходит к письменному столу, открывает один из ящичков и достает из него маленький синий пузырек.
– Ну, что я говорила?! Яд.
– Легкость, с которой персонажи фильмов ухитряются обеспечить себя инструментами смерти…
Он ставит пузырек на стол, берет лист бумаги и пишет.
– Предсмертная записка для нее. Ишь, дает ей, время приехать, чтобы его спасти.
Ave imperatrix immortalis, moriturus te salutant [19]
Идеально! И очень тонко.
Он складывает листок, отправляет его в конверт и надписывает адрес.
Далее медлит в сомнении.
Возникает видение:
Дверь в комнату Адама. К ней подходит миссис Дур, переодетая к ужину, и стучится в дверь, стучится еще несколько раз, затем в тревоге зовет мужа. Профессор Дур дергает ручку, трясет ее. Подходят Парсонс и Джейн. Через некоторое время решают взломать дверь, профессор Дур возится с ней, миссис Дур в ажитации. Джейн делает тщетные попытки ее успокоить. Волнение нарастает. Наконец все врываются в комнату. Адама обнаруживают мертвым на полу. Сцена неописуемой пошлости со слезами, истерикой, телефоном, полицией. Затемнение.
19
СЛАВЬСЯ, БЕССМЕРТНАЯ ПОВЕЛИТЕЛЬНИЦА, ИДУЩИЙ НА СМЕРТЬ ПРИВЕТСТВУЕТ ТЕБЯ (парафраз выражения Ave Caesar, Imperator, morituri te salutant (Здравствуй [Славься], Цезарь, император, идущие на смерть приветствуют тебя) – приветствие римских гладиаторов идущих на морское сражение, устроенное им на Фукинском озере, обращенное к императору <Клавдию>. (Светоний. «Божественный Клавдий», 21.)